Дорога перемен

Щучий пруд ледникового происхождения — он образовался от массивной ледяной глыбы, которая рассекла долину. Он находится на границе двух садов-конкурентов, и удобрения, которые они используют, смывает в пруд — лилии здесь заполонили весь водоем. Лет через десять пруд от них задохнется, но пока заросли лилий — лучшее место для рыбалки. Я указываю на удочки:

— Сначала дамы.

Джейн выбирает блестящий спиннинг «Мэппс» и забрасывает наживку. Я никогда не интересовался, где она научилась рыбачить, — наверное, это как-то связано с ее мужем и его увлечением океаном. Но сейчас мне не очень-то приятно о нем вспоминать. Она делает заброс, и удочка цепляется крючком за плавающее бревно. Джейн приходится дернуть как следует, чтобы отцепить леску.

— Прости.

Она сматывает катушку. Вновь забрасывает, на этот раз удачно, как раз в то место, куда я и сам бы забросил, — в тень островка из лилий.

— Ты злишься на меня за то, что я отнес тебя в воду? — спрашиваю я.

— Нет. Я давно должна была это сделать.

Слышатся крики баклана, и из ветвей ивы выпархивает стая скворцов, напуганная шумом. Джейн сматывает леску и снова забрасывает в то же место.

— Я думал, мы сможем поговорить, — сознаюсь я.

Хотя меня большим любителем разговоров не назовешь. Я смотрю поверх борта лодки на глыбу в нескольких метрах от нас. Она вздымается из воды с такой гордостью, словно это небольшая гора.

— Я хочу продолжить начатый в машине разговор.

— Обсуждать бостонских радиодиджеев?

— Не совсем. — Я поднимаю на нее глаза, она улыбается. — Нелегко говорить на такие темы…

— И не нужно. Зачем рушить то хорошее, что есть?

Мы оба смотрим на пурпурную водоросль, поглотившую золотой крючок. Смотрим так, как будто ожидаем, что сейчас свершится чудо.

— Послушай… — начинаю я.

Но Джейн перебивает:

— Не надо. Пожалуйста! У меня дом, семья… — Она секунду смотрит на меня, потом отворачивается. — У меня дочь от Оливера.

— Она и твоя дочь.

— Сэм, ты мне нравишься. Правда. Но на этом и остановимся. Прости, если внушила тебе пустые надежды.

— Пустые надежды? — повторяю я, встрепенувшись. — О чем, по-твоему, я говорил?

Неведомо откуда набежавшая волна мягко покачивает лодку.

— Сэм… — Ее голос ломается.

Не знаю, что она хотела сказать, потому что в эту секунду леска на ее удочке начинает дергаться, подныривая под заросли лилий.

— Это солнечная рыба! — кричу я, в азарте забывая обо всем.

— Что скажешь? — спрашивает Джейн, качнув удочкой в мою сторону, чтобы я освободил рыбу. — Теперь моя очередь.

— Тебе везет больше, чем мне даже в хороший день. Нужно брать тебя на рыбалку почаще.

Я произношу эти слова, не глядя на нее; глажу свободной рукой по заостренной чешуе солнечной рыбы, пока она не обвисает на крючке. Потом я быстро снимаю ее с крючка, выбрасываю за борт и смотрю, как она в мгновение ока исчезает.

Джейн откидывается на нос лодки, не сводя с меня глаз. По-моему, она даже не разглядела пойманную рыбу.

— Не стоит, Сэм, со мной связываться. Пока для тебя все идет хорошо, а от меня — сплошные неприятности. — Она опускает глаза и вертит на пальце обручальное кольцо. — Я не знаю, чего я хочу. Пожалуйста, не дави на меня, потому что я не знаю, на что у меня хватит сил. Я даже не могу сказать, что будет со мной завтра.

Я придвигаюсь ближе.

— А кто говорит о завтрашнем дне? Я только хочу, чтобы сегодняшний день был моим.

Она отталкивает меня обеими руками.

— Я уже пожилая женщина.

— Да? А я папа римский.

Джейн по-прежнему не подпускает меня.

— Это измена, если люди просто целуются? — наконец шепчет она, прижимая свои губы к моим.

Боже! Значит, вот как оно может быть! От нее пахнет сассафрасом и корицей. Я просовываю язык между ее губами, преодолевая аккуратную баррикаду из зубов. Она открывает глаза и улыбается. Я, прижимаясь ртом к ее рту, тоже улыбаюсь.

— Вблизи ты совсем другой.

Когда она моргает, ее ресничка щекочет мне щеку.

Я прижимаю ладони к ее затылку и плечам. Отрываюсь от ее губ, вдыхая затхлый воздух заросшего лилиями пруда, и опускаюсь перед ней на колени. Я забыл, что мы сидим в лодке, которая начинает раскачиваться, поэтому нам обоим приходится опуститься на четвереньки. Я покрываю ее поцелуями: от уха спускаюсь к шее, убираю одну руку со спины и кладу ей на грудь. Джейн отнимает руки от моей шеи, хватается за планшир лодки.

— Нет, — выдыхает она. — Ты должен остановиться.

Я послушно сажусь на низкую скамью, наблюдая за рябью, идущей по пруду от нашей лодки. Мы пристально смотрим друг на друга, оба красные, и то, что произошло, незримо повисает между нами.

— Только скажи, — задыхаясь, шепчу я и выпускаю ее из объятий.

57 Оливер

Уинди ждет на берегу открытого всем ветрам небольшого пляжа в Глосестере. Он протягивает мне неопреновый гидрокостюм и желтую вязаную шапочку от «Хелли Хансен». Несмотря на то что по природе Уинди болтун, в окружении толпы теле-и радиокорреспондентов он хранит молчание. Он ждет, пока я сяду в надувную лодку «Зодиак» четырех с половиной метров длиной, заводит навесной мотор и только тогда с улыбкой произносит: