Дорога превращений. Суфийские притчи

Четыре благомыслящих индийца
Пришли в мечеть — Аллаху помолиться.

«Что ж вы не молитесь? — один сказал. —

Ведь муэдзин уже пропел азан!»

Другой изрек: «Замолкни! Мы не можем

Пустые речи слушать в доме Божьем!»

А третий: «Ты собрата обвинил,

И этим святость места осквернил!»

Четвертый молвил: «Все вы в многословье

Ударились — лишь я горю любовью!..»

…Кто судит ближнего в надменье строгом,

Тот тяжкий грех свершает перед Богом,

И зря те четверо пришли в мечеть —

Не восхотел Аллах их грех стереть.

Лишь тот прощен и принят свыше будет,

Кто не другого, а себя осудит.

Ты не познал себя? Как это жаль!

Но что ж другим читаешь ты мораль?

Ты на молитву поднимайся рано,

Чтоб исправлять своей души изъяны:

Когда поймешь, что сам их не лишен,

Не будет ближний твой тебе смешон!

Ответ ювелира

Притча изображает отношения между суфийским наставником и его начинающим учеником. Зная «ветхость» представлений ученика, его неспособность к правильным восприятиям и действиям («Трясутся руки, шаг неверен твой, // И вешать золото — тебе впервой»), мастер не идет у него на поводу, но, предугадывая пагубность его желаний, старается позитивно повлиять на его сознание.

Д. Щ.

* * *

Согласно словам: «Мне сразу ясен всех событий ход», перед нами в образе ювелира выступает суфийский мудрец, прозревающий суть вещей. Явно также, что общается он с потенциальным учеником, стараясь наставить его. Почему же в таком случае последний именуется в притче «стариком» и «отцом»? Очевидно, Руми хочет подчеркнуть, что внутренне учитель «моложе» своего собеседника, поскольку духовный расцвет влечет за собой постоянное внутреннее обновление, дарует непреходящую «молодость». И, напротив, угасание духовной жизни ведет к обветшанию всего человеческого естества, образно говоря, — к «внутреннему старению». Вот почему нередко приходится наблюдать и старцев, юных душою, и не по возрасту «состарившихся» юношей. Возвращаясь к «старику» из притчи, мы должны констатировать, что в своем «обветшалом» состоянии он не готов стать учеником суфийского мастера (который, кстати, в суфийской образности нередко предстает как «ювелир» — «знаток драгоценностей»), и тот поэтому, отказываясь что-либо «одолжить» ему, отсылает его к своему «соседу». Под «соседом» суфия-ювелира подразумевается, конечно же, «сосед» по роду занятий, т. е. — по духовным наукам, который, в отличие от суфийского наставника, берется обучать каждого: это — ортодоксальный мусульманский учитель. Следовательно, потенциального ученика, не готового ступить на путь тариката (суфийского подвижничества), мастер направляет на путь шариата (обрядово-догматического образа жизни), на котором возможно хотя бы частичное пробуждение («омоложение») его души. Лишь после этого ученик может оказаться способным не рассыпать свои «крупинки золотые», т. е. реально воспользоваться своими драгоценными духовными потенциями («взвесить», т. е. познать их, и не «раскатить по земле», т. е. не упустить).

М. Х.

Ответ ювелира