Дорога превращений. Суфийские притчи

Одна из вершин суфийской и мировой поэзии — «Диван Шамса Табризского» — был создан Руми после гибели его духовного наставника и любимого друга, дервиша Шамса. По свидетельству поэта, Шамс после своей смерти слился воедино с личностью самого Руми и, поселившись в его сердце, вдохновлял его на творчество. Поэтому многие стихи «Дивана» подписаны именем не Руми, а Шамса, и созданы от лица последнего — под его «диктовку»: имя Шамса — его «подпись» — заключено в последнем бейте (двустишии) таких стихотворений. «Диван» — свидетельство всеобъемлющей любви к Богу и человеку, одолевающей время и пространство, смерть и разлуку и открывающей любящему глубочайшие тайны бытия.

Несколько газелей из «Дивана» мы предпослали притчам из «Маснави», дабы читатель сразу настроился на тот высокий духовно-мистический лад, который в стихах «Дивана» выражен явно, а в большинстве притч присутствует скрытым образом.

Я, словно сокол, в этот мир с руки Царя слетел…

Стихотворение говорит о предбытии человеческого духа, который, согласно суфийскому учению, существовал в Боге до создания материального мира («задолго до Адама»). Дух человека, подобно жемчужине, заключенной в раковине («ниспал жемчужиной с небес я в море плотской жизни»), является величайшим сокровищем, частицей Божества, тайной, сокрытой под оболочкой плоти. Мистик-суфий, пережив озарение свыше, вспоминает о своем предназначении и осознанно осуществляет ту миссию, ради которой был послан в наш мир. На это указывают слова о деснице Всевышнего («руке Царя»), направляющей суфия, и о покорности последнего указаниям свыше («я там, куда меня Сам Бог направить захотел»). Согласно Корану (как и Библии), Бог постоянно воссоздает вселенную Своей волей: «И когда Он решит, чтобы дело [свершилось], то говорит ему: „Свершись“ — и оно свершается» (Коран 2, 117[2]).

Д. Щ.

Я, словно сокол, в этот мир с руки Царя слетел…

Я, словно сокол, в этот мир с руки Царя слетел,
Я там, куда меня Сам Бог направить захотел!

Я ниспадал — и восходил с добычей до Сатурна,

Я девять сфер и семь небес мгновенно облетел!

Я охранял пресветлый Рай задолго да Адама,

Я среди гурий ликовал до сотворенья тел!

Еще премудрый Соломон на свет не появился,

А я, всех джиннов покорив, его кольцом владел!

Вступал я в пламя — и оно, как роза, расцветало,

И по моим следам огонь бутоном ярким рдел!

Ниспал жемчужиной с небес я в море плотской жизни,

Но воспарю — и возвращусь в бессмертный свой удел!

Миры, эпохи и века напев мой повторяют:

Я — Шамс, я первый эту нить в ушко веков продел!..

Услышьте, любящие прах: любовью вечной я горю!

Здесь Руми говорит о любви как о творящей Божественной силе и основе мироздания. Дух поэта существовал изначально и был «влюблен» в Истину еще до сотворения вещественного мира («когда творенье началось и утверждался мир в правах»), затем он прошел множество стадий развития (прожил «семьдесят веков», т. е. семь тысяч лет, символически соответствующих Семи Дням творения — ср.: «Воистину, ваш Господь — Аллах, Который сотворил небеса и землю за шесть дней. Потом Он утвердился на престоле» — Коран 7, 54; см. также Быт. 1, 1–31; 2, 1–3). Согласно суфийскому преданию, души всех будущих людей еще до сотворения мира предстали пред Аллахом, и Он обратился к ним с вопросом: «Не Я ль вас сотворил?» (в Коране с вопросом: «Не Господь ли Я ваш?» Аллах обращается к потомкам Адама — см. Коран 7, 172). Поняв вопрос, часть душ воспылала безграничной любовью к Аллаху. Впоследствии именно эти души стали на земле великими учителями веры, мистиками, поэтами и суфийскими мучениками. Для самого Руми лик Возлюбленного — Аллаха — как бы «отразился» в лике его духовного наставника — Шамса (в стихотворении игра слов: «шамс» — по-арабски «солнце»), душа которого слилась с душой Руми («я стал тобой, мой светлый шах»).

Д. Щ.

Услышьте, любящие прах: любовью вечной я горю!..