Дорога пряности

Я смотрю на Кайна, вспоминая день нашей встречи. Теперь все предстает в другом свете и обретает новый смысл. Нас заманили в Пустоши с той самой целью – спасти Афира. И Раад лучше ладит с Кайном, чем со мной. Неужели и мой брат тоже?

– Твоя сестра тут же уведомила Совет, они отправили отряд, чтобы тебя забрать, – объясняет Кайн. – Но недавно мы выяснили, что предводитель отряда получил тайный приказ тебя убить за якобы предательство.

Брови Афира изгибаются, солнечное свечение его лица сменяется чем-то закаленным в схватках и пугающим.

– Где сейчас этот убийца?

У меня есть ответ, но я никак не могу его произнести. Я вне этой беседы, вне союза Кайна с моим братом. Заперта в холодной темноте, наблюдая со стороны за их связью сквозь запотевшее окно. Отчаянно желая к ним присоединиться и так же отчаянно страшась этого.

– Рядом, – отвечает Кайн. – Надо вытащить тебя из камеры.

– Невозможно. Дверь заперта, а ключ Глэдрик носит при себе.

– Почему? – спрашиваю я громче, чем следовало бы. – Что Глэдрику от тебя нужно, Афир?

Брат сглатывает:

– Король знает. Про магию, про Сахир, про нас. Все.

– В-все? – заикаюсь я от неожиданности. – Откуда?

Афир отворачивается от решетки, запуская пальцы в спутанные кудри:

– Несколько месяцев назад поздней ночью я шел по Таил-са. В переулке за кальянной я наткнулся на отряд солдат, жестоко избивавших человека. Их было много, а я один, но при виде бессмысленного насилия во мне поднялся такой гнев… что я не смог с ним совладать.

У меня обрывается сердце.

– Ты использовал волшебство у них на глазах.

– Да. Делал так и раньше без особых проблем. Я сменил личину и напал. Я думал, что всех убил. Когда меня схватили через улицу, я был уверен, что меня повесят за преступление. Но вместо этого меня бросили в тюрьму и заставили работать до изнеможения. Спустя несколько недель явились солдаты короля и вытащили меня оттуда.

– Ты убил не всех, – говорит Кайн.

– Да. – Афир прерывисто вздыхает. – Они приходили в себя один за другим и рассказывали одну и ту же историю. Напавший на них юноша обернулся львом.

Мне вдруг становится так жарко, словно кто-то меня поджег.

– Но, разумеется, никто здесь не поверил бы подобной возмутительной выдумке, – рассуждаю я.

Афир указывает на потолок:

– Он поверил. И этого было достаточно. Он уже слышал раньше про необычные события во время войны. Когда море и ветер волшебным образом обращались против них, когда загорались повозки, но рядом никого не было…

– Волшебство, которым ты наделил Фариду и остальных, – хрипло бормочу я.

– Да. Он подозревал, что на нашей стороне не просто удача. Когда я оказался в его руках, он пытками вытянул из меня правду и даже больше. Он безумен. – Афир до побелевших костяшек сжимает прутья решетки. – У меня в городе был тайник с мисрой. Глэдрик обнаружил его и заставил меня показать ему волшебство. Он даже заставил меня провести его сквозь Пески, Имани. С тех пор он стал втрое чаще встречаться со своими военачальниками. Я слышал обрывки разговоров… они обсуждают вторжение в Сахир.

У меня подкашиваются ноги. Покачнувшись, я хватаюсь за решетку, чтобы не упасть.

– Он знает, как попасть в Сахир… он может дойти до нашего народа со своей армией. Он может дойти до Калии…

И до нашей семьи. Мамы, бабы, теты, тетушки…

– Тем более мы должны тебя вытащить, – нетерпеливо говорит Кайн.

– Нельзя. – Афир качает головой. – Один намек на неприятности и…

Сверху с палубы доносится звук разбитого стекла. Песик женщины, которую мы видели, заходится лаем. Мы замираем, уставившись на скрипучий потолок.

– Что это было? – спрашивает Афир.

Над заливом вырастает ярко-красная стена. Я спешу к полупортику на левом борту и таращусь на поглощенный пламенем военный корабль. Его палуба кишит матросами, их отчаянные крики разносятся над водой.

– Как так вышло? – бормочет Кайн у моего плеча.

Мимо полупортика проплывает золотой фонарь. Я испуганно отшатываюсь. Как удалось поднять его так высоко? Хрупкие мгновения истекают, и что-то еще разбивается о палубу.

Начинает звонить колокол, и человек на носу кричит:

– Огонь!

39

Двери открываются, по палубе грохочут торопливые шаги. Люди кричат друг другу, снизу прибывают новые.

– Прячьтесь, – шипит Афир.

Мы ныряем в густую тень. Несколько матросов бегут по лестнице, неся бочки, в которых плещет вода. Никто даже не смотрит на камеру или на нас.

– Они же смогут потушить огонь, да? – спрашивает Кайн.

– Это деревянный парусный корабль, тут все горит легко и быстро. – Афир прижимается лицом к решетке. – Имани, воспользуйтесь суматохой, чтобы сбежать до прибытия солдат.

Я смотрю на него, слушая, но не слыша.

– Это дело рук Тахи, – медленно говорю я. – Его сокол… Синан сбрасывает горящие фонари на корабли.

Брат округляет глаза:

– Погоди, ты сказала Таха? Старший сын великого заима?

Суматоха сверху перерастает в шквал. Снова бьется стекло, вскрикивает женщина, и становится различим низкий рев пламени. Еще больше встревоженных матросов несутся вверх по лестнице. Мы пережидаем в тени, пока они скроются из виду.