Дорога пряности

Извинение уже подступает к горлу. Я снова кладу ладонь на рукоять, черпая негодование, которое наверняка принадлежит Кайну, используя его, чтобы успокоиться. Я слишком далеко зашла, чтобы все сейчас бросить; слишком многим жертвовала ради Щитов, чтобы позволить Байеку обращаться со мной как с неумехой; слишком много бессонных ночей оплакивала Афира, чтобы меня вот так оттащили от двери к его спасению. Афир – мой брат, от его потери развезлись трещины, готовые вот-вот поглотить нашу семью. И если он жив, именно я должна спасти его от хаоса, в котором он заблудился. Я должна вернуть в наш мир порядок.

– Никто, кроме меня, не знает, где он, – говорю я.

Байек резко оборачивается:

– Не вмешаешься, Азиза? Твоя невоспитанная племянница пытается нам угрожать. И не стыдно перед собственной теткой?

– Не нужно ее впутывать.

На этот раз мне даже не приходится прикасаться к кинжалу. Теперь непокорство исходит от меня самой.

– Чего ты хочешь? – рычит Байек.

Заставляю себя посмотреть ему в лицо.

– Я не прошу многого. Я всего лишь хочу вернуть брата домой.

Клянусь, в темных глазах Байека сверкают молнии.

– Это твоя судьба, Щит. – Подхватив край черного, отделанного золотом бишта, он возвращается за стол. – Ты отправишься не одна и, вернувшись, ответишь за неуважение.

Ярость накатывает бурной рекой. Великий заим он или нет, Байек в самом деле верит, что обладает правом наказать меня за стремление спасти собственного брата? Мой род помогал строить этот город. Мой род вошел в самый первый Совет тысячу лет назад. И все это Байеку не мешало бы помнить, если он желает удержать свои шаткие позиции. Искушение жестко его предостеречь столь велико, что мне приходится прикусить язык.

Байек черкает что-то на бумаге, протягивает ее тетушке.

– Ввести в курс дела и снарядить первым делом с утра, – буркает он.

Уже завтра. Я ожидала, что отбуду совсем скоро, но услышать это из уст Байека… в грудной клетке вдруг трепещет крыльями дюжина сорокопутов.

Тетушка скованно поднимается из-за стола:

– Они встретятся у казарм на рассвете. Пойдем, Имани, я тебя провожу.

7

Я жду, что тетушка выставит меня за дверь. А она просит меня пройти с ней вглубь святилища. Я жду, что по пути она отругает меня за дерзость, но тетушка молчит, и вскоре мы оказываемся в месте, где я никогда не бывала: в Саду мисры.

Застываю посреди мраморной дорожки, уронив челюсть. Древнее древо затмевает высотой минарет, и пусть кору постоянно срезают для приготовления Пряности, гладкий коричневый ствол выглядит нетронутым. Золотые прожилки поблескивают в лунном свете, на красивых ровных ветвях шелестит овальная зеленая листва, серебрясь, словно водная гладь. Древо занимает середину сада, которому отчасти позволяют вволю разрастись. В остальном виден заботливый след человеческой руки: каменные дорожки вьются между ухоженными клумбами и фигурно выстриженными живыми изгородями; вычурные каменные скамьи стоят у фонтанов, которые извергают воду завораживающими узорами, и коваными фонарными столбами, испускающими вечное сияние – творение чародеев, что трудятся под руководством тетушки, чтобы поддерживать освещение во всем Сахире круглый год. Из-за изгородей выглядывают гранитные статуи лучников, сокольничих, ученых, и это лишь малость, которую мне видно оттуда, где я стою. В воздухе дрожит мелодичный свист, сине-фиолетовая оазисная птица с развевающимися крыльями плавно пролетает к мисре и садится отдохнуть среди ветвей. И пусть кажется, будто это всего лишь дерево, на самом деле это не так. От него исходит волшебство Великого духа, невидимое, но ощутимое. Бьющееся сердце священного Сахира, края волшебства и процветания; солнце, луна и звезды, пески, травы, горы и реки, жара и холод, разнообразные птицы и звери – все это я чувствую в земле под ногами, в воздухе, в собственной душе. И я тронута до слез.

– Невообразимая красота, – тихо выдыхаю я, затем поднимаю взгляд на тетушку. – Зачем ты меня сюда привела? Я благодарна, но думала, что созерцать древо дозволено лишь заимам. И после того как я повела себя пред Советом…

– Я разрешила тебе его увидеть, – произносит тетушка тоном, не допускающим расспросов.

Она приближается к древу длинным скользящим шагом, набрасывая на волосы прозрачную вуаль. Вшитые в нее кристаллы отражают свет, и кажется, будто тетушка одета в россыпь звезд. Взгляд тетушки столь же далек и холоден, как они.

– Сегодня знаменательный для тебя день, Имани. Ты мельком увидала, что есть за Песками, цивилизации, народы. А еще Дорогу пряности, по которой они развозят пряности и другие товары: шелк, лошадей, сталь, произведения искусства. Конфликты. Для тех, кто обитает на землях, которые мы зовем про́клятыми, узреть волшебство – все равно что перевернуть жизнь с ног на голову. То, что мы делаем без задней мысли, для них есть проявление божественного. И волшебство действительно божественно, это дар Великого духа нам, хотя, боюсь, наша память коротка и мы редко его ценим. Нас, людей волшебства, истина о проклятых потрясает до глубины души. Истина о бедности, горестях, войне.