Дорога светляков

– Не отнял. Избавил от лишнего. Но ещё не одарил. Ты права, Нивья Телёрх. Как прежде уже ничего не будет. Но не все изменения – к худшему. Что ждало бы тебя с Радором? Расскажи.

– Ты смеёшься надо мной! – шикнула Нивья. – Меня ждала бы свадьба. Счастливая семья. Достаток и благополучие.

– Пустые слова пустоголовой девушки. Ты ведь умная и бойкая, раз не побоялась сунуться ко мне в чащу и зайти так далеко. Позволь своим мыслям зайти дальше того, что тебе кажется очевидным, Нивья. Взгляни с другой стороны. У скольких женщин жизнь складывается так, как ты описала? У всех ли?

Нивья вспомнила крепко пьющих, бьющих своих жён деревенских мужиков. Нет уж, Радор ни за что таким бы не стал. Хотя, говорили, старый Мельян в молодости был куда как хорош и вовсе не славился страстью к бутылке… Некстати всплыли в памяти образы, показанные тремя старухами на поляне.

– Вот-вот, я про то же, – шепнул Смарагдель. Что же, залез ей в голову? Или прочёл сомнение в глазах?

– Ты не любила Радора, – безжалостно продолжил лесовой. – Ты любишь себя. Ты боялась быть осмеянной. Боялась позора. Но ты не можешь признаться себе в том, потому что тебе положено любить Радора. Чувствуешь разницу?

– Хватит! – Нивья дёрнулась, пытаясь вырваться, но у неё ничего не вышло. – Ты льёшь мне в уши свои лживые нечистецкие речи, но правды в них ни на грош!

Их окружил хоровод лешачат, взявшихся за руки и пляшущих, высоко задирая ноги. Внутри хоровода чарующе танцевали русалки, и разум Нивьи затягивала прозрачная золотая дымка. Она тряхнула головой, яростно прогоняя морок.

Слова Смарагделя разозлили её, упали на сердце обжигающими искрами, но в то же время посеяли в душе сомнения. Она знала, что нечистецы коварны, что лесовой может закружить голову, внушить чужие, опасные мысли, но всё же в том, что сказал ей Смарагдель, сквозила горькая правда. Нивья боялась за себя. Любила себя. Любила проводить время с Радором, потому что это приносило ей удовольствие. Но жалости к самому Радору она почти не испытывала – злость и разочарование, словно обманул он её так, как много раз обманывали парни других девок.

– Ты считаешь, что так надо. Потому что кругом тебя происходит одно и то же, – продолжил Смарагдель ровным, почти ласковым тоном. – Девушки выходят замуж за тех, кто хоть немного кажется им и их семьям подходящей партией. Твой жених был хорошим человеком, и из него выйдет добрый лесной подданный. Но не думала ли ты, что Господин Дорог хотел привести ко мне тебя?

– Что ты говоришь? Я не понимаю.

Из чащи продолжали появляться нечистецы. Одни катили пни, тащили скамьи и брёвна, другие несли подносы с яствами и бочки с вином. Праздник распалялся, разгорался жарче, пел громче, и Нивья с лёгкой досадой подумала о том, что у них в деревне сейчас, должно быть, празднуют не менее весело. Ищут ли её родители? Плачут ли деревенские по Радору? Наверное, нет. Не плачут по монете, отданной за нужное дело.

Над поляной поплыли дивные запахи. Хмельно пахло вином, сладко – ягодами, пряно – пирогами со снытью и молодой крапивой. Смарагдель продолжал кружить Нивью в танце, и она видела ватаги лешачат за его спиной, неистово пляшущих, поющих и пирующих. На зелёной коже играли отблески костров, а по воздуху, Нивья была уверена, пролетела пара светляков.

– Милая Нивья, не всё людям дано понимать с первого раза. Побудь на моём празднике гостьей ещё немного, и тебе многое откроется.

Он махнул рукой кому-то в толпе и отпустил Нивью. Тут же к ней подскочил лешачонок с оленьими рожками – не Радор, нет, и водрузил на голову Нивьи венок из тонких веток. В венке сверкали самоцветы и подрагивали на ветру живые цветы.

– На тебе платье водяного, – напомнил Смарагдель. – Мне это не нравится.

Он подошёл ближе, провёл пальцами по ключицам Нивьи и поддел когтём чешуйчатую ткань. Платье начало скорчиваться, обугливаться под прикосновением лесного князя, и не успела Нивья опомниться, как наряд Тиненя осыпался горсткой пепла к её ногам. Нижняя рубашка тоже исчезла. Нивья вздела руки, чтобы скрыть наготу, но Смарагдель с ухмылкой остановил её.

– Разве мы прячемся? Посмотри по сторонам. В моей чаще нет стыда, Нивья Телёрх.

– Я не нечистец, – возразила Нивья.

– Верно. Твоё тело ещё прекраснее, чем стройные, но так похожие друг на друга станы лесавок и русалок. Но если тебе так будет удобнее, то…

Смарагдель обвил длинными пальцами шею Нивьи, и по коже у неё пробежали мурашки от холодного прикосновения. Нивья отпрянула, горящие изумрудные глаза лесового внушали ей сладостный страх, но он убрал руки раньше, чем она успела всерьёз испугаться.

Тело Нивьи объяла тончайшая золотистая ткань: такая могла скорее не скрыть наготу, а подчеркнуть изгибы фигуристого тела. В золоте ткани мерцали мельчайшие искры, похожие на майские звёзды. Ткань ощущалась на коже непривычно: окутывала теплом и мягкостью, будто была не тонким прозрачным покровом, а уютным пуховым платком.