Дорога тайн

Хуан Диего видел самые разные изображения Лойолы – в храме Общества Иисуса, в «Потерянных детях» и в других местах Оахаки (и в Мехико), – но не мог вспомнить, чтобы этот лысый, но бородатый святой хотя бы на одном из портретов смотрел на него. Глаза святого Игнатия всегда были устремлены вверх; Лойола с вечной мольбой взирал на небеса. Основатель ордена иезуитов был в поисках более высокого авторитета – Лойола не был склонен смотреть в глаза простому люду[36].

– Ужин подан! – раздался голос кого-то из взрослых.

– Спасибо за рассказ, мистер, – сказал Педро Хуану Диего. – Мне жалко всего, о чем вы скучаете, – добавил мальчик.

Педро и маленькая девочка с косичками хотели взять Хуана Диего за руки, когда они втроем вернулись к лестнице, но лестница была слишком узкой; калеке было бы небезопасно спускаться по ней, держа за руки двух маленьких детей. Хуан Диего предпочитал держаться за перила.

Кроме того, он увидел Кларка Френча, который ждал его внизу у лестницы, – без сомнения, новый план рассаживания создал проблемы для нескольких старших членов семьи. Хуан Диего подумал, что есть женщины определенного возраста, которые хотели бы сидеть рядом с ним; эти пожилые женщины были его самыми преданными читательницами, – по крайней мере, обычно они не стеснялись разговаривать с ним.

«Мне просто нравится слушать, как вы рассказываете свои истории», – с энтузиазмом сказал ему Кларк еще там, наверху.

Может, тебе и не понравится слушать мою историю о Деве Марии, подумал Хуан Диего; он чувствовал себя невероятно уставшим – что было особенно странно для того, кто спал в самолете и дремал в машине. Юный Педро был прав, сожалея о «всем том», о чем скучал Хуан Диего. Одна только мысль, что он скучает по кому-то или чему-то, заставляла Хуана Диего скучать еще больше – он набросал для детей разве что лишь несколько штрихов этой истории о свалке.

План рассаживания был тщательно продуман: детские столики располагались по периметру зала, взрослые – в центре. Хосефа, жена Кларка, сидела рядом с Хуаном Диего, отметившим, что справа от него место пустует. Кларк сел напротив своего бывшего учителя. Никто пока не надевал шляп.

Хуан Диего не удивился, увидев, что за его столом, ближе к центру, в основном сгруппировались «женщины определенного возраста» – те, о ком он и думал. Они понимающе улыбнулись ему, как улыбаются женщины, которые читают ваши романы (и полагают, что знают о вас все); только одна из этих пожилых женщин не улыбалась.

Сами знаете, что говорят о людях, которые похожи на своих домашних питомцев. Прежде чем Кларк зазвенел ложкой о стакан, прежде чем он представил своего бывшего учителя семье своей жены, Хуан Диего мгновенно понял, кто тут тетушка Кармен. В поле зрения больше не было никого, кто хотя бы отдаленно напоминал ярко раскрашенную, острозубую, прожорливую угре-мурену. И в ровном свете, падающем на обеденный стол, отвислые щеки тети Кармен можно было принять за колеблющиеся жабры мурены. Подобно мурене, тетя Кармен источала отстраненность и недоверие – за ее отчуждением таилась знаменитая способность кусачего угря наносить издалека смертельные удары.

– Я хочу вам обоим кое-что сказать, – обратилась доктор Кинтана к мужу и Хуану Диего, когда за их столом смолкли разговоры, а Кларк наконец перестал болтать и подали первое блюдо – закуску севиче из морепродуктов. – Пока мы едим, больше ни слова ни о религии, ни о церковной политике, ни об абортах или о контроле за рождаемостью, – сказала Хосефа.

– Пока здесь дети и подростки… – начал было Кларк.

– Пока здесь взрослые, Кларк, – сказала ему жена. – Не надо об этом, пока вы не останетесь только вдвоем.

– И никакого секса, – добавила тетя Кармен, глядя на Хуана Диего.

Это он писал о сексе, а не Кларк. Женщина-угорь произнесла «никакого секса» так, будто эти слова оставили неприятный привкус у нее во рту. Будто она подразумевала не только разговоры о сексе, но и занятия таковым.

– Полагаю, нам остается говорить только о литературе, – воинственно заявил Кларк.

– Смотря о какой литературе, – сказал Хуан Диего.

Едва он сел, как испытал легкое головокружение. Это случалось из-за виагры – обычно это состояние быстро проходило. Но, ощупав правый передний карман, Хуан Диего вспомнил, что не принимал виагру; он ощутил таблетку и игральную кость от маджонга сквозь ткань брюк.

Конечно, в севиче были морепродукты – что-то похожее на креветок или, возможно, на крабов. И ломтики манго, как заметил Хуан Диего; он слегка коснулся маринада зубцами закусочной вилки. Цитрусовые, конечно; вероятно, лайм, подумал Хуан Диего.

Тетя Кармен заметила, что он украдкой проверил содержимое блюда, и взмахнула вилкой, словно демонстрируя, что достаточно долго сдерживалась.

– Не вижу причин ждать ее, – сказала тетушка Кармен, указывая вилкой на пустой стул рядом с Хуаном Диего. – Она не член семьи, – добавила женщина-угорь.

Хуан Диего почувствовал какое-то непонятное прикосновение к своей лодыжке – он увидел личико, глядящее на него из-под стола. Маленькая девочка с косичками сидела у его ног.