Дорога тайн

Район Гваделупы в Макати-Сити был создан как barrio[55] и назван в честь «покровительницы» первых испанских поселенцев – «друзей твоих старых друзей и моих друзей из Общества Иисуса», как объяснил Кларк своему бывшему учителю.

– Ох уж эти иезуиты – где их только нет, – сказал Хуан Диего; больше ему нечего было сказать, но он удивился, как трудно ему далось одновременно говорить и дышать.

Хуан Диего чувствовал, что его дыхание больше не ощущается как естественный процесс. Что-то упрямо сидело у него в животе, но при этом очень тяжело давило на грудь. Должно быть, это говядина – определенно строганая, подумал Хуан Диего. Его лицо покраснело, он покрылся потом. Ненавидя кондиционеры, Хуан Диего был готов попросить Бьенвенидо, чтобы тот сделал попрохладней в машине, но удержался – с трудом дыша, он вдруг засомневался, что сможет хоть что-то сказать.

– Во время Второй мировой войны район Гваделупе был самым пострадавшим районом в Макати-Сити, – читал лекцию Кларк Френч.

– Мужчины, женщины и дети были убиты японскими солдатами, – вмешался Бьенвенидо.

Конечно, Хуан Диего понимал, к чему все идет, – предоставьте нашей Богоматери Гваделупской защищать всех! Хуан Диего знал, как эти так называемые «защитники жизни», которые запрещают аборты, присвоили Гваделупскую Деву. «От чрева до гроба», – непрестанно твердили разнообразные прелаты Церкви.

А какие торжественные строки из Иеремии они всегда цитировали? На футбольных матчах идиоты-фанаты держали баннеры на последних рядах: «ИЕРЕМИЯ 1: 5». Как там у него в Библии? – хотел спросить Кларка Хуан Диего. Кларк помнил Книгу Иеремии наизусть: «Прежде нежели Я образовал тебя во чреве, Я познал тебя, и прежде чем ты вышел из утробы, Я освятил тебя» (что-то вроде этого). Хуан Диего попытался поделиться с Кларком своими мыслями, но слова не шли с языка, только дыхание сейчас имело значение. Пот лился с него ручьями, одежда липла к телу. Хуан Диего знал, что если попробует заговорить, то не продвинется дальше, чем «прежде нежели Я образовал тебя во чреве», – он подозревал, что при слове «чрево» его стошнит.

Может, у него тошнота из-за машины – его как бы укачивает? – спрашивал себя Хуан Диего, пока Бьенвенидо медленно вез их по узким улочкам трущоб на холме над рекой Пасиг. В покрытом копотью дворе старой церкви и монастыря висела табличка с предупреждением: «БЕРЕГИТЕСЬ СОБАК».

– Всех собак? – глотнул воздух Хуан Диего, но Бьенвенидо уже парковал машину, а Кларк, разумеется, продолжал вещать. Никто не слышал, как Хуан Диего пытался заговорить.

Рядом с фигурой Иисуса у входа в монастырь рос зеленый куст, украшенный яркими звездами, которые делали его похожим на жалкое подобие рождественской елки.

«Гребаное Рождество здесь длится вечно», – услышал Хуан Диего голос Дороти или вообразил, что именно так сказала бы Дороти, если бы стояла рядом с ним во дворе церкви Девы Марии Гваделупской. Но, конечно, Дороти там не было – только ее голос. Что такое он слышит? Хуан Диего задумался. Но то, что он слышал громче всего, то, чего раньше не удосужился услышать, было учащенным, бешеным биением его сердца.

Наполовину скрытая пальмами, затенявшими закопченные стены монастыря, статуя Святой Марии Гваделупской в голубом одеянии, после столь тяжких испытаний, выпавших на ее долю, имела непроницаемо-спокойное выражение лика, – Кларк, разумеется, рассказывал ее историю, ритм его профессорской речи, казалось, совпадал с резким биением сердца Хуана Диего.

По неизвестной причине монастырь был закрыт, но Кларк привел своего бывшего учителя в церковь – официально она называлась Nuestra Señora de Gracia – Богоматерь Благодати, как пояснил Кларк. Но это была не еще одна Богоматерь – хватит с нас Богоматерей! – подумал Хуан Диего, но ничего не сказал, стараясь справиться с дыханием.

Образ Богоматери Гваделупской был привезен из Испании в 1604 году, в 1629 году была завершена постройка церкви и монастыря. В 1639 году, рассказывал Кларк Хуану Диего, против испанцев выступило шестьдесят тысяч китайцев с оружием в руках – никаких объяснений почему! Но испанцы вынесли на поле боя образ Богоматери Гваделупской; чудесным образом состоялись мирные переговоры, и кровопролитие было предотвращено. (Может, и не чудесным – кто сказал, что это чудо? – подумал Хуан Диего.)

Были, конечно, и другие неприятности: в 1763 году церковь и монастырь оккупировали англичане. Образ Девы Гваделупской спас ирландский «служащий» – католик. (Какого рода «служащий» пришел на помощь? – подумал Хуан Диего.)

Бьенвенидо ждал их в машине. Кларк и Хуан Диего были одни в старой церкви, за исключением, кажется, двух скорбящих, которые опустились на колени на передней скамье перед добротным, почти изящным алтарем и полным скромного достоинства образом Гваделупской Девы. Две женщины, во всем черном, были в вуалях, полностью скрывающих их лица. Кларк понизил голос, из уважения к упокоившемуся.