Дорога тайн

– Нет-нет, я справлюсь. Но спасибо вам! – тут же ответил Хуан Диего.

Молодая мать улыбнулась, – похоже, ей и правда стало легче на душе. Ее дети продолжали смотреть на неестественно вывернутую правую ступню Хуана Диего, указывающую, словно стрелка на циферблате, на два часа дня или ночи; детей всегда завораживала его ступня.

В Оахаке на площади Сокало, вспоминал Хуан Диего, закрытой для транспорта, но переполненной нищими и уличными торговцами, niños свалки научились быть осторожными. Нищие враждебно относились к тем, кто вторгался на их территорию, а один из торговцев, продающий воздушные шары, раскусил их трюк со стигматами. Дети свалки не знали, что он подглядывал за ними, но однажды этот человек подарил Лупе воздушный шарик. Уставившись на Хуана Диего, человек с воздушными шарами сказал:

– Мне нравится ее стиль, кровяной мальчик, а ты спалился. – На шее у него был темный от пота шнурок из сыромятной кожи, незамысловатое ожерелье с привязанной к шнурку вороньей лапкой, и, говоря, он трогал воронью лапку, как талисман. – Я видел настоящую кровь на Сокало – я имею в виду, что тут всякое может случиться, кровяной мальчик, – продолжал он. – Ты же не хочешь, чтобы плохие люди увидели твой обман. Плохим людям ты не нужен, но они заберут ее, – сказал он, указывая вороньей лапкой на Лупе.

– Он знает, откуда мы; он застрелил ворону на basurero, от которой осталась эта лапка, – сказала Лупе Хуану Диего. – Этот воздушный шар проколот. Из него выходит воздух, его нельзя продать. Завтра это будет не воздушный шар.

– Мне нравится ее стиль, – снова сказал Хуану Диего продавец воздушных шаров. Он посмотрел на Лупе и дал ей еще один шарик. – Никаких проколов, из этого воздух не выходит. Но кто знает, что будет завтра? Я убивал на basurero не только ворон, сестренка, – сказал продавец воздушных шаров.

Дети свалки были напуганы тем, что этот неприятный продавец понял Лупе без перевода.

– Он убивает собак, он отстреливал их на basurero – много собак! – закричала Лупе.

Она выпустила из рук оба шара. Вскоре шары поплыли высоко над Сокало, даже тот, проколотый. После этого Сокало для брата и сестры больше не будет прежней. Они будут всех опасаться.

В кафе на открытом воздухе при самом популярном у туристов отеле «Маркиз дель Валье» работал официант, знавший Хуана Диего и Лупе в лицо; он то ли сам подглядел, как они проделывали свой трюк со стигматами, то ли продавец воздушных шаров рассказал ему об этом. Официант, ухмыльнувшись, предупредил детей, что «может все рассказать» монахиням в «Niños Perdidos».

– Разве вашей парочке не в чем признаться отцу Альфонсо или отцу Октавио? – так выразился официант.

– Что значит, можете все рассказать монахиням? Что вы имеете в виду? – спросил его Хуан Диего.

– Я имею в виду фальшивую кровь – вот в чем вы должны признаться, – сказал официант.

– Так вы лишь можете все рассказать монахиням или собираетесь им все рассказать? – продолжал допытываться Хуан Диего.

– Я живу на чаевые, – был ответ официанта.

Так эти дети свалки лишились лучшего места для обстреливания туристов свекольным соком; им пришлось держаться подальше от кафе на открытом воздухе при отеле «Маркиз дель Валье», где работал предприимчивый официант, требовавший от них свою долю.

Лупе сказала, что какое-то суеверие не позволяет ей возвращаться к отелю «Маркиз дель Валье»; один из туристов, которого они «распяли» водяным пистолетом, сиганул с балкона пятого этажа прямо на Сокало. Это самоубийство произошло вскоре после того, как несчастный турист щедро наградил Лупе, когда она вытерла кровь с его обуви. Он оказался одной из тех отзывчивых натур, которые не слушали уверения детей свалки, что они не попрошайки, и тут же протянул Лупе довольно крупную купюру.

– Лупе, этот тип убил себя не потому, что его ботинок закровоточил, – убеждал ее Хуан Диего, но Лупе чувствовала себя виноватой.

– Я знала, что он чем-то расстроен, – сказала Лупе. – По-моему, у него была плохая жизнь.

Хуан Диего был не против обходить отель «Маркиз дель Валье» стороной; он ненавидел этот отель еще до того, как они столкнулись со сребролюбивым официантом. Отель был назван титулом, который носил Кортес (Marqués del Valle de Oaxaca), а Хуан Диего с недоверием относился ко всему, что связано с испанским завоеванием – включая католицизм. Оахака когда-то была центром цивилизации сапотеков. Хуан Диего считал себя и Лупе сапотеками. Брат и сестра ненавидели Кортеса; они были людьми Бенито Хуареса, а не Кортеса, любила говорить Лупе, – Хуан Диего и Лупе считали себя коренными жителями.

Две горные цепи Сьерра-Мадре сходятся и сливаются в единый хребет в штате Оахака; город Оахака является его столицей. Но, помимо вполне предсказуемой экспансии Католической церкви, вечно озабоченной обращением всех и вся в свою веру, испанцев не интересовал штат Оахака – за исключением выращивания кофе в горах. И, как будто призванные богами сапотеков, два землетрясения разрушат город Оахака: одно – в 1854-м, а другое – в 1931 году.