Дорога уходит в даль… В рассветный час. Весна

Затем… затем во дворе наступила странная тишина. Все понимали, что если извозчик и успел крикнуть, то дедушку козел, наверное, тряханул так, что вышиб из старика дух.

Осторожно, замирая от страха, женщины и дети снова прильнули к окнам и – остолбенели.

Извозчик стонал, лежа около помойной ямы. Дедушка сидел на бревне в самом углу двора и кормил козла Брандмайора папиросами.

– Ешь, подлая твоя душа! – приговаривал дедушка. – Не абы какие папиросы – собственной набивки. Ешь, чтоб ты подох!

Брандмайор с аппетитом, с жадностью пожирал папиросы и – пока ел – никого не задирал. Но папиросы убывали, коробок в дедушкиной руке был почти пуст… Что произойдет после того, как Брандмайор сожрет последнюю папиросу?

И произошло чудо! Козел вдруг перестал есть, поднял голову. Он словно прислушивался к чему-то… И, раньше чем дедушка различил смутный отдаленный звон, козел стремглав умчался прочь. А через короткое время по улице, мимо дома, протарахтели пожарные телеги с насосом, кишкой и лестницами, а за ними озабоченно бежал козел Брандмайор.

Еще через несколько минут дедушка помогал извозчику Стаху встать на ноги, приговаривая:

– Эх, ты-ы-ы! Пьяный, ругаешься, лезешь в драку. Человек должен быть человеком, а не свиньей!

– Дедушка, – спросила я как-то, – а почему ты догадался усесться на бревне и угощать козла папиросами?

– Я? Догадался? Чтоб мои враги так о своем счастье догадались! Не догадался я – меня козел загнал на бревно. И что мне оставалось делать, как не угощать его, подлеца, папиросами?

Скажете, дедушка – молодец? Конечно, молодец! Но все-таки ходить с ним по улице несносно. Вот и сейчас – он провожает меня в институт, а сам только и высматривает, нет ли где поблизости таких человеков, которые не хотят быть человеками.

– Дедушка, – говорю я, чтобы отвлечь его внимание от окружающего, – ты слышал? На Чертов остров отправили крейсер «Сфакс» за Дрейфусом!

Дедушка внезапно останавливается как вкопанный.

– Что? Что? Что? – кричит он вдруг не своим голосом и добавляет тихо, как бы со страхом: – Ты не шутишь?

– Какие шутки, дедушка! Это будет сегодня в газетах.

Дедушка потрясен. Он что-то бормочет, он обнимает и целует меня.

– Вот умница, вот умница! – бормочет он. – Ты на меня не рассердишься, если я тебя оставлю? Я побегу к бабушке – расскажу ей. Ты на меня не рассердишься?..

И, не дожидаясь моего ответа, дедушка рысью мчится к своему дому. А я – уж так и быть! – не сержусь. Ох, без дедушки на улице спокойнее!

И невольно я думаю: «Что же это за «дело Дрейфуса», которое мгновенно укротило моего неукротимого дедушку?»

Глава вторая Вечеринка «как будто бы»

Ну вот мы и старшеклассницы. И, конечно, полны радости освобождения от института. Хотя и не навсегда – к сожалению, это еще только через три года наступит! – но до осени, и то хлеб!

Выдали нам сегодня последние в этом году «Сведения об успехах и поведении». У всех нас они хорошие. Маня и Лида переведены в пятый класс с первой наградой, я – со второй. Без грусти простились мы с Моргушкой – нашей классной дамой. Прозвище это дано ей за привычку часточасто моргать по всякому поводу. Сердится – моргает, довольна – тоже, расстроена или растрогана – опять моргает.

Прощаясь сегодня со мной, Моргушка объяснила мне:

– До сих пор вы переходили из класса в класс с первой наградой. Но… – тут Моргушка заморгала, как нанятая, – в этом году педагогический совет постановил дать вам только вторую награду: из-за шалостей и болтовни во время уроков! Подумайте об этом, дружочек мой (снова морг-морг-морг)… На летнем досуге подумайте!

Спасибо за «дружочка», дорогая Моргуша, но думать об этих вещах я «на летнем досуге» не собираюсь! Не хочу портить себе долгожданный летний досуг. Какие такие числятся за мной шалости, хоть убейте, не помню! По моему мнению, я вела себя довольно прилично. А вот болтать – это точно: болтаю! Ну, да ведь без этого на иных из наших институтских уроках и помереть недолго. Вот так – очень просто! – захлебнешься скукой и пойдешь ко дну… Пишите, машите!

Ну, в общем, сейчас все это – уже дело прошлое. Такое прошлое, что его можно забыть, не вспоминать во все время летних каникул – до конца августа.

Когда я, ликуя, прибегаю в этот день домой, – «Перешла! Со второй наградой!» – я застаю у нас гостя, любимого папиного гостя, Александра Степановича Ветлугина. И так удачно пришел Александр Степанович – словно подкараулил! – застал папу дома! Правда, папа, как он выражается, «заскочил» домой лишь на короткие минуты между двумя больными, но все-таки они встретились, и оба рады, что могут перекинуться хотя бы самыми важными мыслями, накопившимися за целый год отсутствия Александра Степановича.

Я очень люблю смотреть, как папа встречается со своими друзьями, с теми, кого он любит и уважает.