Дорога в Эсхатон (СИ)

— В том то и дело, Леночка, — кивнул Проквуст, — их не должно быть, а они есть!

— Пап, пожалуй ты прав, планета их сама сдерживает.

— Лучше бы она их уничтожила, — проворчал Георг.

— Погодите!, — возбуждённо воскликнул Пилевич. — Ели это так, то ничего плохого за несколько лет не случится, и вы спокойно можете отправляться в космос.

— Боюсь, Стас, ты не прав.

— Почему же?

— Потому что Заратуштра мудрее меня.

— В каком смысле, пап?

— Он сказал, что если провал будет вскрыт, начнётся объединение внешнего и внутреннего мира. Так?

— Так.

— Я открыл провал? Значит, объединение внутреннего и внешнего мира неизбежно.

— Георг, — энергично помотал головой Пилевич, — нельзя так буквально воспринимать легенды и пророчества.

— Хотел бы с тобой согласиться, но боюсь, тот, кто сдерживает переходы во внешний мир, может их единовременно снять.

— Георг, дорогой, но зачем?!

— Не зачем, Леночка, а почему.

— И почему же?

— Потому, Станислав Львович, что люди во внешнем мире отринули Бога и стали походить на нагов, только вместо зубов у них технологии, а вместо мозгов — инстинкты наслаждений. Такого планета вечно терпеть не будет.

— Пап, ну, ты даёшь!

Повисла долгая напряжённая пауза.

— Папа и мама, — Артём встал, — я решил, что Землю не оставлю!

— Сынок!, — вскрикнула Елена, словно её ранили.

— Мам, я не полечу!

— Артём, а ты уверен, что сможешь её защитить?

— Как не летишь?!

— Уверен!

Пилевич удручённо покачал головой и осушил бокал.

— Артём!, — воскликнула Елена, заплакала и убежала из кабинета, сын бросился её догонять.

Проквуст сидел мрачный и наблюдал, как Пилевич подливает коньяк в бокалы.

— Георг, а мальчик прав, — сказал Пилевич.

— Знаю, — кивнул Георг, — но как мне быть, разве я могу оставить его одного?!

— Придётся!

— Да, пап, — подхватил вернувшийся Артём. Он быстро прошёл и сел напротив. — Папа, никто, кроме тебя не сможет освободить Землю от проклятых арианских осколков.

— Поддерживаю, эта гадость пострашнее нагов!, — Пилевич дотронулся своим бокалом до бокала Проквуста. — Нагов мы и без цириан уконтрапупим. Так ведь, Артём?!

— Так, — юноша улыбнулся.

— Артём, что с мамой?

— Сказала, сейчас придёт.

Проквуст кивнул.

— И за твоим сыном я присмотрю.

— Ещё чего!, — громко вмешалась Елена, стоя у порога. Она вошла и хлопнула дверью. — Я сама присмотрю! Георг, я без Артёма не полечу!

— Мама!

— Я так и знал!, — простонал Проквуст и обхватил голову руками.

Все замолчали, Пилевич растерянно переводил взгляд то на одного, то на другого.

— Вот это ребус, — прошептал он и глотнул из бокала.

— Мама, — умоляюще протянул Артём, — не надо, лети с папой!

— Нет!, — Елена сказала это так, что всем сразу стало ясно, она не уступит.

— Леночка, я не могу тебя оставить!

— Георг, — строго сказала женщина, — ты должен лететь, ты это знаешь, мы все это знаем, а я останусь с Артёмом.

Георг опять застонал и закрыл голову руками. Пилевич поставил пустой бокал на столик и потянулся к бутылке.

— Я чувствовал, что что-то произойдёт!, — глухо заговорил Георг. — Всё повторяется, как в кривом зеркале: моя жена беременна, а я улетаю к чёрту на рога и неизвестно когда вернусь!

Пилевич глотнул коньяк прямо из бутылки.

— Моё сердце разрывается от боли, от невосполнимой потери…

— Пап, какой потери?, — недоумённо спросил Артём. — Мы же все живы и здоровы.

— Сынок, я тебя не увидел младенцем, а теперь и дочку не увижу!, — по щеке Проквуста скользнула слеза.

К нему подбежала Елена, обняла, прижала голову к груди.

— Дорогой, мы будем тебя ждать, и ты будешь знать, что здесь твой дом,— она приподняла его голову, взглянула в печальные глаза. — Правда?

— Правда.

— А потом, — продолжила Елена, когда ты вернёшься, мы с тобой поговорим на счёт следующего младенца.

— Обещаешь?, — улыбнулся Проквуст.

Артём хихикнул, Георг повернул к нему голову и нахмурился.

— Пап, мам, да я только "за"!

— А тебя никто не спрашивает!

— Да, сынок, ты ведёшь себя непочтительно.

— Ну, вот, началось, — проворчал юноша. — Пап, давай маму похитим и погрузим на корабль? Я тебе помогу.

В ответ раздался оглушительный хохот, который дополнился стуком изрядно опустевшей бутылки о столик. Елена всплеснула руками.

— Станислав Львович, тебе же плохо станет!

— Зато сейчас хорошо. С вами без этого, — Пилевич многозначительно постучал по бутылке, — не разберёшься.

Елена чмокнула мужа в щёку.

— Георг, я пойду, посмотрю, как там обед, твоего друга надо срочно кормить.

— Это верно, — закивал Пилевич, — я бы закусил. — Он хотел встать, но вместо этого откинулся на спинку дивана и размеренно засопел. Артём подозрительно посмотрел на отца.

— Пап, твоя работа?

— Пусть поспит, мне он потом трезвый нужен, — он поманил сына к себе. — Иди, обнимемся.

Они крепко обнялись.

— Сынок, — шепнул на ухо отец, — ты понимаешь, какой груз на себя взваливаешь?

— Пока не очень.

— Пойдём, присядем, — они сели на диван, слегка потеснив раскинувшегося на нём Пилевича. — Ты открываешь свой путь.

— Думаешь, у меня будет свой рок?

— Он у тебя уже есть! Ты главное, чаще слушай своё сердце, тогда будешь меньше ошибаться. И ещё запомни, Господь дары без рока не раздаёт.