Дорога в Гандольфо

На последнюю скалу Маккензи взобрался с помощью альпенштока. Дорогу, все время круто поднимавшуюся кверху, на этот раз так занесло снегом, что она стала непроходимой для мотоцикла, и последние двести ярдов пришлось преодолевать пешком. Когда он добрался до цели, часы показывали без одиннадцати пять по цюрихскому времени.

Прием начнется через одиннадцать минут. Из Бейрута. Через пять минут их повторят на случай возможных ошибок при расшифровке принятой радиограммы. В конце повторного радиосеанса он должен будет подтвердить прием, отстучав шифровку в Бейрут – четыре тире, повторенных дважды.

Войдя в домик, Хаукинз запустил генератор и с удовлетворением наблюдал, как вводились в действие мириады мельчайших элементов, о чем свидетельствовало слабое гудение внутри приборов.

Когда загорелись два зеленых мерцающих огонька, означавших, что к приему все готово, Маккензи включил электрообогреватель, и от быстро раскалившихся докрасна спиралей волнами заструился теплый воздух. Затем Хаукинз потянулся к мощной коротковолновой установке, защелкал тумблерами и повернул регулятор громкости до предела. Радиосеанс начнется через три минуты.

Он подошел к узкому окну и раздвинул шторы. Снаружи, за металлической решеткой, в колеблющейся синей дымке ярко сверкал серп луны.

Вернувшись к панели радиостанции, Мак начал неторопливо, с уверенной мягкостью вращать ручки настройки. Из динамика вырвался многоязычный говор. И лишь когда он точно настроил свою станцию на волну приема, наступила тишина. Осталась всего одна минута!

Маккензи достал из кармана сигару и закурил. С наслаждением вдохнул табачный дым, а затем стал выпускать его изо рта – кольцо за кольцом.

Прозвучал первый сигнал. Четыре коротких тире, тут же повторенных. Канал связи был чист.

Хаукинз взял карандаш и, положив руку на блокнотный лист, приготовился записывать шифровку, как только ее начнут передавать из Бейрута.

Передача радиопрограмм закончилась, и у Хаукинза оставалось пять минут на расшифровку перед повторной передачей текста. И за это время надо было превратить цифры – в буквы, а буквы в слова.

Закончив эту работу, Мак уставился в изумлении на полученный из Ватикана ответ.

Это невозможно!

Наверное, он совершил какие-то ошибки при приеме радиопрограммы из Бейрута.

Морзянка зазвучала снова.

Хаукинз записывал полученные сигналы на чистом листе блокнота.

Записывал аккуратно.

Предельно точно.

Передача шифровки началась тем же, чем и закончилась: четырьмя тире, повторенными дважды.

Маккензи придвинул к себе шифровальную таблицу. Он был убежден, что знает ее наизусть, но сейчас не было времени на ошибку. Он старательно проверил каждую точку, каждое тире.

Каждое слово.

Ошибок не было.

Невероятное случилось.

«Что касается вашего безумного требования выкупа в размере четырехсот миллионов американских долларов, собранных по всему миру епархиями из расчета по доллару с каждого верующего, то казначейство папского престола не считает возможным даже рассматривать его, равно как и другие обращения подобного рода. Его святейшество папа римский чувствует себя превосходно и шлет вам свое благословение во имя Отца, Сына и Святого духа.

Игнацио Кварце,

кардинал, хранитель ватиканской казны».

«Шеперд компани лимитед» приостановил операции. Маккензи Хаукинз прогуливался по тенистым тропинкам махенфельдского парка, курил одну за другой сигары и равнодушно поглядывал на безграничную красоту Альп.

Не вдаваясь в оценку стоимости недвижимости и оборудования, Сэм подсчитал лишь денежные ресурсы корпорации. От первоначального капитала в сорок миллионов долларов осталось двенадцать миллионов восемьсот десять тысяч четыреста тридцать один доллар и два цента.

К этому следовало приплюсовать и выделенные на непредвиденные расходы 150 тысяч долларов, которые так и остались невостребованными.

В целом неплохие показатели. Тем более что пайщики повели себя как запаниковавшие стервятники и отказались от своей доли в капитале корпорации. Они вообще не желали иметь ничего общего ни с «Шеперд компани», ни с кем-либо из ее персонала. Никто из этих кретинов не хотел утруждать себя даже элементарным подсчетом размера понесенных им убытков, во всяком случае до тех пор, пока администрация корпорации не нарушит клятву никогда более не вступать с ним в контакт, данную ею на Библии, Коране, Книге пэров и «Майн кампф».

Франциску, щеголявшему теперь тирольской шляпой с пером и своим любимым лыжным свитером, было разрешено покидать апартаменты на верхнем этаже. Исходя из здравого смысла, все согласились, обращаясь к нему, называть его дядюшкой Франциском.