Дорога в Гандольфо

Машина пробыла в воздухе куда дольше, чем предполагалось. Возникли кое-какие трудности с определением направления полета, или, попросту говоря, пилот заблудился. Он никак не мог представить себе, чтобы шатер Азаз-Варака оказался в таком месте. Но, к счастью, они увидели все же внизу целую россыпь палаток. Песчаная завеса постепенно рассеялась, и Питер Лорре открыл дверь. Яркий свет ударил в глаза. Сэм подал руку Мэдж, и они выбрались из вертолета. Солнце заставляло жмуриться, раскаленный песок обжигал лица. «Господи, куда нас занесло!»

– Айяее!.. Айяее!.. Айяее! – раздавались со всех сторон оглушительные вопли. Отовсюду надвигались орущие лица с разверстыми ртами. Из палаток выскакивали и неслись к ним арабы в чалмах и белых накидках, развевавшихся на ветру подобно парусам. Питер Лорре и Борис Карлов, подскочив к Сэму с двух сторон, схватили его за руки и замерли, словно демонстрируя дикого зверя. Мэдж, как бы прикрывая их, встала перед ними, чем привела Сэма в смятение. Все выглядело так, будто она собирается дать указания мяснику на бойне.

Визжавший и оравший батальон из белых накидок и тюрбанов построился вдруг в две прямые шеренги, образовавшие коридор, который вел прямиком к самому большому шатру, стоявшему футах в полутораста от остальных.

Пронзительный голос Питера Лорре буквально ввинтился в воздух:

– Айяее! О ты, глаз сокола! Повелитель грома и молний! Бог всех ханов и шейх всех шейхов! – Он оглянулся на Сэма и заголосил еще громче: – На колени, нечестивец! На колени, недостойная белая гиена!

– Что? – спросил Дивероу, ничего не понимая. Ему казалось, что песок вот-вот расплавит его брюки.

– Лучше стань на колени, – прошептал ему Борис Карлов, – иначе тебе придется стоять на культях.

Песок, конечно, был мало привлекателен. Сэм подумал сочувственно о том, как поведет себя в данной ситуации Мэдж в ее короткой юбчонке и походных ботинках. И покосился в ее сторону.

Но, как он понял тут же, она не нуждалась в сочувствии и становиться на колени не собиралась. Вместо этого она спокойно отошла в сторону и встала с высоко поднятой головой. Выглядела она весьма эффектно.

– Вот сучка! – прошептал Сэм восхищенно.

– Не вешай носа! – помахала она ему рукой. – Понятно, в переносном смысле.

– Айяее!.. Глядите все на повелителя грома и молний! – возвестил Лорре.

В конце коридора из белых накидок и тюрбанов стало заметно какое-то движение. Вперед выступили два фаворита шейха и, упав ниц, уткнули лица в песок. Затем из затененной глубины шатра появился человек, облик которого совершенно не соответствовал накалу драматических приготовлений к его выходу.

Повелитель грома и молний оказался маленьким, щуплым арабом. Вглядываясь через стену белых балахонов в его некрасивое, даже отталкивающее лицо, Дивероу лихорадочно вспоминал, где уже видел его. Ниже длинного, узкого и крючковатого носа змеились – именно змеились – тонкие губы, отчего столь же тонкие усы Азаз-Варака казались приклеенными прямо к ноздрям. Бледность его кожи, невольно обращавшая на себя внимание, свидетельствовала о нездоровье хозяина. Об этом же говорили и темные круги под глубоко запавшими глазами с тяжелыми синими веками.

Азаз-Варак приблизился. Губы его были плотно сжаты, ноздри раздувались, голова тряслась. Глядел он только на Мэдж. А когда заговорил, в его голосе зазвучали властные нотки:

– Женам льва из моего королевского гарема неведома большая честь, чем преклонение перед моей благородной персоной. Вас устроит верблюд, мадам?

Мэдж вскинула голову с царственной величественностью. Азаз-Варак не сводил с нее взора.

– Может быть, вы хотите иметь двух верблюдов, мадам? Или самолет?

– Я ношу траур, – проговорила Мэдж почтительно, но твердо. – Мой муж, богатый шейх, ушел в мир иной как раз после последней четверти луны. Вам же известны наши обычаи.

Полуприкрытые тяжелыми веками глаза Азаз-Варака выражали разочарование. Его змееподобные губы дважды причмокнули, прежде чем он произнес:

– Ах, как ужасны эти причуды вашей религии! У вас в запасе еще два полумесяца воздержания, мадам. Надеюсь, ваш шейх встретился с Аллахом. Не будет ли вам угодно посетить мои дворцы, когда пройдет это время?

– Будущее покажет. Но сейчас мой телохранитель ужасно голоден. Аллах желает, чтобы он защищал меня, но ему не удастся сделать это, если он упадет в обморок.

Азаз-Варак взглянул на Сэма как на скотину, пригнанную на убой.

– Итак, у этого нечестивца два названия: одно – достойное, другое – заслуживающее презрения… Ладно, иди, собака! Марш в мой шатер под изображением орла!

– А там найдется хоть какая-нибудь еда? – спросил Дивероу и улыбнулся одной из своих самых ослепительных улыбок.

– Ты разделишь стол со мной, несчастный, но только после того, как мы покончим с делами. Моли Аллаха, чтобы мы завершили их до того, как на пустыню падет северный снег. Ты привез ваш презренный контракт?

Дивероу кивнул.

– А вы не принесли бы мне кусочек жареной солонины?

– Молчать! – прикрикнул на него Питер Лорре.