Дорога в Лефер

Ричард без труда угадал командира, мироринского воеводу. Кряжистый, в дорогой корацине, на лбу кожаный ремешок: держать волосы, чтоб в глаза не лезли в бою. Скупой на слова, он властно раздавал приказы собравшимся вокруг него людям. Эмиль — тут как тут — что-то шепнул на ухо обладателю корацины. Тот повернулся, позабыв о делах. Видно, придавал большое значение гостям. Одобрительно крякнул, окинув взглядом могучего орка: тот специально напустил на лицо выражение погрозней.

— А это знаменитый Ричард Магус, отправивший на тот свет не одну армию, — уважительно произнес мироринский воевода.

— И даже не десять, — совершенно спокойно ответил Ричард. — Но куда мне до славного стремительными атаками Томаша?

— Не врали о твоих познаньях, не врали, — воевода довольно погладил усы.

Хоть и разлапистые, но собранные в косички: чтоб врагу в сраженье труднее было ухватиться.

— Ну, раз все здесь… Рассказывайте… — Томаш требовательно посмотрел на Олафа.

Командиру пристало обсуждать войну только с командиром.

— Повторяться не буду, расскажу главное… — кивнул Везучий.

И точно, Олаф быстро, очень быстро поведал о случившемся. К счастью, он опустил ключевую роль своего отряда в деле возращения забытого кошмара.

— Демон, значит? — переспросил Томаш.

Все молчали. Ричард знал многих, кто здесь собрался. Едва ли не две трети воинов, сейчас стоявших в доме старосты, были из наемников, прошедших огон, лед и магию. Со всеми он сражался: плечом к плечу или глаза в глаза. Он знал, что эти люди не из пугливых. Но все-таки, демон?..

— Совсем близко глоркастерское войско. Пусть я ненавижу их, но вдруг они помогут нам в битве? Тысячу лет никто с ними не дрался, и… — Томаш ухмыльнулся удачной шутке. — И даже сами демоны не знают, как с этим гадом сражаться.

— С глоркастерцами? — начали переспрашивать собравшиеся.

— Хм…

— Чтоб им!

— Все-таки, демон…

— Ради такого можно и забыть…

— Но только — на одно сраженье.

— Эй! Очнитесь! Это же глоркастерцы, да они нас!..

— Глоркастерцы, командир.

Голос этот отличался от сонма других. Первым обратил внимание на вошедшего в дом черно-зеленого воина Олаф.

— Глоркастерцы, командир, — повторил воин громче, и на него начали смотреть.

— Глоркастерцы! — и замолчали все…

Пестрел воздух от красно-желтых знамен. Глоркастерское воинство выстраивалось в двух полетах стрелы от рыбацкой деревушки. Их было много, очень много! Шлемы сверкали в лучах полуденного солнца. Ветер игрался с плюмажами и накидками.

А впереди возвышался лорд в баснословно дорогих латах — и человек в наглухо надвинутом шлеме и странном, невиданном доспехе. Сами глоркастерцы удивлялись, как этот выскочка легко и властно командует самим лордом! Но тот — подчинялся, из страха и желания победить давних врагов. Всех врагов. Навсегда. И только трое знали, кто он таков, этот человек в странном доспехе и белом плаще с «рожками».

Глоркастерские герольды привезли в деревню предложение сдаться. Им обещали жизнь. Томашу стоило только сжать кулаки, и бахвалы поняли, что к чему. Мироринцы шли на бой.

Черно-зеленый строй выстроился напротив красно-желтого. Он был много, много уже и слегка короче.

— Как мало, боги, как мало! — не выдержал Олаф.

— Сколько бы ни было, они будут сражаться до конца — и чуть дольше, — отстраненно произнес Ричард.

Сейчас он думал о глазах, о ее глазах… Где же, когда же он их видел? Он силился вспомнить, но…

И кровь… И крики… И кровь… Пламя… Мама… Мама!!!

Не раздалось ни криков, ни пенья труб, ни ругани. Воины просто пошли друг на друга, а небо прорезали стрелы…

Последняя глава

Всему в этом мире приходит конец. Быть может, там, над небесами и под звёздами всё иначе, но только не здесь. Быть может, где-то там, далеко-далеко, есть лучший мир, в котором всё кончается хорошо. Мир, В котором герои получают должное, злодеи погибают, а матери и невесты дожидаются своих близких.

Но в этом мире, мире, кроме которого у них не было ничего, всё было иначе. Здесь злодеям верили, а правдолюбов почитали за сумасшедших, а что до героев… Оно ведь лучше, когда их нет, так ведь?

Ричард Магус, Олаф Везучий и Рагмар жили в этом мире. Другого у них не было — но иного не пожелали бы никогда, ни прежде, ни после. Хотя «после» — после у них не было. И вообще не было ни того, что до, ни того, что после — у них было только сейчас. Сейчас, растянутое до вечности и сжатое до крупицы мгновения. А это и так очень много, не правда ли.