Дорога в Лефер

— Голодный, — виновато понурил голову орк. — Очень голодный. Могу есть прямо из котелка.

— А как же… — начала было девушка, но ее оборвал голос Ричарда.

Голос, словно бы шедший из-за окоема, из иных миров.

— Не надо. Кормить меня не надо… Не стоит…

«Бессмысленно. Я все равно уйду. Очень скоро уйду. Только бы силы собрать для последнего похода» — хотел было сказать Магус, но что-то его остановило. Эта девушка… Кто же она? Почему ему так важно ее вспомнить?..

— Ну ладно… — досадливо протянула девушка. — Тогда кушай. Я тоже не буду.

Он поставила котелок на сложенный из камешков постамент с углублением, размером точь-в-точь с дно котелка, и протянула орку ложку на длинном черенке. Рагмар низко поклонился (это стоило ему четырехкратный усилий — но все-таки стоило!) и… В человеческом языке сложно подобрать слово для этого. Пусть будет — «стремительно набросился». Да, именно, Рагмар стремительно набросился на еду. Девушка смотрела расширенными глазами на происходящее. Чего бы она не пережила в своей жизни — а о многом говорили ее глаза — такого она точно не видывала.

Котелок опустел в считанные мгновения. Рагмар довольно облизнулся, показав свои безразмерные клыки, и вернул вылизанную до блеска ложку обратно.

— Благодарю тебя, хозяйка, пусть духи будут благосклонны к этому очагу, а огонь в нем никогда не гаснет, — величаво произнес орк. — Я давно не пробовал ничего подобного.

Сам облик довольного Рагмар подтверждал: это правда, сама что ни на есть правдивая правда.

— Но позволь мне спросить твое имя… Я хотел бы славить перед духами твое имя.

Это была редкая честь, которую орк редко когда оказывал даже своему сородичу, что уж говорить о человеке. Но девушка практически спасла его от голодной смерти, а это дорогого стоило.

— Мой имя… — она взволнованно глянула на Ричарда.

Магус напрягся. Может, оно поможет вспомнить?..

Губы ее разомкнулись, чтобы произнести звуки, но стук раскрывшейся двери похоронил их в глубокой пучине.

На пороге застыл Олаф. Глаза его сверкали, а губы расплылись в довольной улыбке. За его спиной ухмылялся Эмиль.

— Ребята! Хватит бока греть да девчонок глазами пожирать! Будем бить глоркастерцев, пока не закартавят! — от силы, что была сокрыта в этом радостном возгласе, кровь стыла в жилах.

Рагмар пошел было к Ричарду, но девушка оказалась у лавки раньше опытного охотника. Худенькая, она помогла Магусу встать на ноги.

— Легче пушинки… Будто б и нет тебя здесь — с удивлением, ни к кому собственно не обращаясь, произнесла она. — Возвращайся. Слышишь. Возвращайся обязательно.

И столько было в этой фразе чувств, что даже беспардонный Эмиль предпочел отвернуться, чтобы не мешать Магусу и странной рыжеволосой девушке обмениваться взглядами. Взглядами — это все, что она могли себе позволить. Взглядами — это все, что сейчас нужно было Ричарду. Эти глаза… Их свет заставлял вернуться, просил вернуться, умолял вернуться…

— Я попробую… — виновато произнес он и, поддерживаемый с обеих сторон Олафом и Рагмаром, поплелся прочь.

Она еще долго, невероятно долго стояла на пороге и смотрела только на него. Ричард обернулся, несмотря ни на что, — а она стояла, и глаза ее просили вернуться. Глаза… Где же он видел эти глаза?..

И кровь… И крики… И стоны… И боль… Пламя… Искры… Трупы… Мама… Папа… Мама!!!

Путь до жилища старосты показался ему вечностью. Повсюду — меж хижинами, на пляже, на холмах и прибрежных дюнах — мелькали черно-зеленые одежды. Мироринские силы все прибывали и прибывали. Как же они могли просмотреть, пока шли холмами, этакую-то силищу?..

Магус подумал, что в этакую-то ночь они могли проглядеть вторую Смуту и гибель всех Двенадцати городов. А еще — он подумал, что в действительности воинов в черно-зеленом было не так много… И мало, безбожно мало опытных бойцов: Морорин, хоть и был портовым городом, но славился качеством… В общем, в Двенадцатиградье это прозвали мороринством: бедность не бедность, а медяк даже жалко сперва отдавать, после же — не пожалеешь и золотого. Вот когда глоркастерцы подойдут к самому порту, уж мороринцы-то не поскупятся!

Жилище старосты можно было, с определенной натяжкой, назвать полноценным домом. Нет, то были не белокаменные палаты или бюргерский дом, но определенный достаток чувствовался. Вся деревня собиралась здесь в праздничные дни или в годину испытаний. Здесь же хранился запас продовольствия на крайний случай. Пахло котами — бессменной, надежной стражей зерна. Жаль только, что рыбу им нельзя было доверить, а то бы!..

Жилая часть дома состояла из одной комнаты, но полы здесь были устланы плетеными ковриками. Посередине размещался стол, на котором мироринцы разложили карты здешних краев.