Дорога в Мустанг. Из Непальских тетрадей

Большой лагерь тибетских беженцев видели мы и недалеко от Покхары. Его жители, построив первым делом чортэн[21] и создав у себя на территории атмосферу родного края, не сидели сложа руки. Женщины пряли, ткали, вязали и вышивали; мужчины ходили с караванами на юг и на север, занимались ремеслами и торговлей. Тибетцы быстро осваивают непальский язык. При встрече они всегда широко улыбались, складывали ладони по-непальски лодочкой у груди и, смешно растягивая слово, произносили непальское намастэ («здравствуйте!») на свой лад: на-ма-са-тэ.

Многие из них говорят по-непальски очень хорошо, чисто, особенно, конечно, дети. Они скорее усваивают язык — и у своих сверстников-непальцев, и на занятиях в школе.

Тибетцы, которых приходилось встречать в Непале, запомнились мне жизнерадостными, веселыми и добрыми людьми.

Французский путешественник Мишель Пессель, описывая свое путешествие в 60-х годах по этим же местам, утверждал, что его подстерегали опасные кхампа (выходцы из Восточного Тибета, известные своей воинственностью). Они нередко нападали на путников и дочиста грабили их. За пятнадцать дней, проведенных в пути, нас не только не ограбили «злодеи»-тибетцы, но и не обидели ни словом, ни действием. Более того, мы ни разу не слышали ни о каких неприятных инцидентах, связанных с тибетскими беженцами. Лишь один раз тибетцы повергли нас в смущение, доставив нам несколько беспокойных минут.

Случилось это на узком горном перевале, в маленьком трактире — бхатти. Возле него был перекинут узкий мостик через ущелье. Сама бхатти прилепилась к высокой скале. Глубоко внизу текла Кали-Гандаки. В трактире, простом деревянном домике, на небольшой открытой веранде мы пили тибетский чай с маслом и солью. Неожиданно появились два путника, сопровождавшие караван яков. В трактир вошли молодые, высокие люди в традиционной тибетской одежде. На ногах у них были мягкие сапоги из кожи яка, отделанные мехом. На шелковые темные рубашки наброшены теплые шерстяные куртки. Длинные волосы заплетены в косу и уложены вокруг головы. Они обменялись дружеским приветствием с двумя хозяевами трактира, тоже тибетцами, и присели к столику.

Некоторое время мы ели молча, затем оба путника заговорили с нами. Они сказали, что добираются из Покхары в Мустанг. Неожиданно тибетцы спросили, не сестра ли я одного из моих спутников. Дэниэл заверил их, что я его младшая сестра, а Умакант наш старый товарищ. Тибетцы одобрительно закивали, словно тако? ответ они ожидали услышать, а затем, пошептавшись между собой, отозвали Дэниэла в сторону и стали о чем-то горячо упрашивать.

Дэниэл слушал сначала с удивлением, потом с растерянностью и… вдруг рассмеялся.

Минут через двадцать он вернулся к нам и рассказал, что эти люди — братья и просят Дэниэла как старшего моего брата, следовательно, отвечающего за меня, отдать сестру в жены их старшему брату, которому я, несомненно, понравлюсь. Они предлагали Дэниэлу выкуп.

Дэниэл объяснил им, что это невозможно и у сестры уже есть жених. Но они не отступались: пусть сама скажет. Дэниэл, передав содержание беседы, попросил меня ответить тибетцам. Их горячность и настойчивость не на шутку встревожили меня.

Тут они сами подошли и стали расхваливать своего старшего брата: он и богат, и знатен. Как хорошо будет мне в Мустанге!

— Благодарю вас, — сказала я. — Очень приятно породниться с такими людьми, как вы, и жить в великих Гималаях. Но меня ждут дома, и я не могу обмануть ожидания. Это было бы нехорошо.

— Да. Это нехорошо… — погрустнели они и стали собираться в дорогу. Тибетцы долго и церемонно кланялись. Когда они тронулись в путь, мы облегченно вздохнули.

Чем дальше и дальше на север, тем природа все суровее. Пейзаж неповторим и непередаваемо своеобразен. Вокруг высокие голые скалы. Кое-где стоят сосны и ели, поросшие мхом. Под ногами мягкий настил хвои. Два великих горных массива, упирающихся в самое небо белыми вершинами — Аннапурна и Дхаулагири, — кажутся совсем рядом.

Мы прошли стороной деревню с красивым названием Лете. Как уже повелось, на погоду внимания не обращали. Брели под дождем. Вверх — вниз, вверх — вниз. Подъем — спуск, подъем — спуск. И вот мы уже по ту сторону Аннапурны, на равнине. Шли по широкому руслу священной Кали-Гандаки. Под ногами влажные песок, глина, галька. Ноги в прохудившихся кедах и башмаках совсем промокли. Но нам не до этого. Главное — добраться до жилья. И уже там будем сушить возле очага мокрую одежду и обувь. А пока надо терпеть.

Кали-Гандаки еще не разлилась: муссоны только начинаются. В разгар муссонных дождей бурные потоки воды затопят широкое русло, по которому мы проходили. Сейчас Кали-Гандаки («Страшная река») вовсе не страшна. Мелкой извилистой лентой с многочисленными разветвлениями вьется она по долине, кое-где перерезая ее. Мы старались как-то обойти воду. Иногда удавалось перепрыгнуть, перешагнуть или воспользоваться брошенными в воду в виде мостков камнями, приходилось пробираться и вброд. Обувь не снимали, все равно промокли насквозь.