Дорога в небо

В самом деле, многого ли стоит: подозвать двоих из личной охраны и намекнуть. Они не глупы, сами поймут: как, когда. Вот и для ещё одной проскрежещут визгливо пески. Летни не стали бы порицать, но Хину самому претили подобные мысли. Только они приходили всё чаще и звучали всё настойчивее. Воображению рисовалась соблазнительная картина: пустая комната жены, исчезающий запах дешёвых духов…

Правитель закончил указ, притушил свечу, капнул на пергамент немного расплавленного стеарина и оттиснул в нём летящую коронованную птицу. Подождав, пока печать остынет, он спрятал свиток под накидкой и спустился в сад.

Летни редко сюда забредали — побаивались, и сейчас их суеверная неприязнь ко всему чужому играла на руку Хину. Говорить с Гебье при свидетелях ему не хотелось.

Ведун предсказуемо любовался невзрачными цветиками на большой поляне — именно здесь Хин играл для гостей в день своего совершеннолетия. Он и сейчас ясно помнил, где витали пушистые твари, держа в клювах полосу ткани. Келеф желал добиться хорошей акустики импровизированного зала. Такая мелочь, как испуг гостей при виде двух крупных крылатых хищников, не могла его остановить.

Ведун обернулся, недоверчиво прищурился, всматриваясь:

— Вспомнили что-то приятное? — осторожно уточнил он. — Или поездка прошла настолько удачно?

— Удачного мало, — правитель деловито вздохнул, присел на корточки, чтобы весену не приходилось задирать голову. — Помнишь, ты рассказывал, что в Весне вас птицы будят поутру: гомонят, выкликая Солнце? Со мной сегодня похоже вышло.

Гебье чуть заметно улыбнулся:

— Весна, — повторил он одними губами. — Для меня она как ласковый дождь.

Хину такое представить было не легче, чем сытный голод или храброго труса. Он видел несколько раз, как вода низвергалась с небес. Грохочущее, раздираемое вспышками огня смешение стихий — ужас для всего живого.

— Значит, так, — он сменил тему. — Покончим сперва с прежним. Что в деревнях?

Весен ответил чуть расторопней обычного:

— Три ближние к Кольцу отозвались. Всё как у нас.

— Не повторялось? Хорошо. Дэсмэр пока благоволит мне. Как Орур?

— Ваш приказ воспринял очень спокойно, — он подчеркнул голосом «очень».

— Ага… Что ж, ожидаемо. Так, ну а что у нас? Удалось разговорить женщин?

Тут Гебье тяжело вздохнул.

— Вам это вряд ли понравится, — честно предупредил он. Хин молча поднял брови. — Молодая госпожа видела отца. Старшая — мужа.

— Мужа, то есть моего отца? — бестолковый вопрос. Одезри нервно встряхнул головой, отбрасывая волосы назад: — Ты можешь описать, как он выглядел?

— Я его не знал, — меланхолично заметил Гебье, но посмотрел на собеседника чуть удивлённо.

— Ах, верно, — торопливо пробормотал тот и сосредоточенно умолк. Ведун ждал. — Но почему мертвецов? — наконец, потребовал ответа Хин. — Как это возможно? Скажи мне!

Весен с тоской вздохнул:

— Я не знаю.

— Почему только женщины?

— Не знаю, — устало повторил Гебье. — Как правило, они более одарены ментально.

— Но ведь ты-то куда одарённей их!

Ведун не стал повторяться в третий раз. Правитель молча кивнул своим мыслям и заговорил мягче:

— Хорошо. Дело, Гебье, вот в чём: мне придётся снова покинуть владение… на какое-то время. Как долго меня не будет, сказать не могу. Ты только не беспокойся — я ещё утром написал Тарушу. Он уже в пути. Я рассчитывал сам с ним переговорить, но не смогу. Полагаться на Орура, — выразительная пауза.

Весен помрачнел, он всё понял:

— Вы хоть объяснитесь с ним?

— Если встречу. Где он сейчас?

Гебье пожал плечами.

— Сам что-нибудь придумаешь, — решил Хин. — А теперь слушай внимательно, — он вытащил свиток, — здесь указ. Отдашь Тарушу в руки, никому другому! Это доказательство его полномочий.

Дождавшись, пока весен возьмётся за другой конец узкой трубки, правитель разжал пальцы. Гебье задумчиво смотрел на печать:

— Я ведь однажды… — тихо начал он.

— За битого двух небитых дают, — отрезал Хин.

Ведун грустно вздохнул и спрятал свиток во внутренний карман халата.

— А всё, что я дальше скажу, — велел правитель, — запомнишь слово в слово и передашь Тарушу. Он сам устроит так, чтобы вы могли поговорить колено к колену.[15] Ни Оруру, ни матери — никому больше — даже намёком. И не вздумай записывать!

Гебье засомневался:

— Я давно не тренировал память…

Хин коротко, невесело усмехнулся:

— Времени мало. Ты запомнишь. Прежде всего, пусть рассчитывает на полторы недели. Две — в лучшем случае. К этому времени всё, что может быть достроено, должно быть достроено. Остальное придётся оставить или разрушить. Пусть проверит собранные запасы продовольствия и сырья для работ. Да, и что там с колодцами! Про воду ни в коем случае нельзя забывать!

Затем оборонительные укрепления. Пусть найдёт все чертежи, какие есть, опросит ушлых людей и детей — они всюду лазают. Нужно внести изменения.