Дорога в никуда

Поселковый атаман Злобин, узнав, что Степан порученец самого Анненкова, да ещё брат зятя усть-бухтарминского атамана, всячески старался угодить гостям, положил спать в своем доме. На следующее утро Степана и его спутников ждал и горячий завтрак и их кони, отдохнувшие в теплых стойлах, накормленные свежим овсом. Оставшиеся сорок верст по плоскогорью прошли в охотку, на рысях. Не более чем на четверть часа остановились в поселке Березовском, чтобы вручить и тамошнему атаману пакет от Анненкова с предписанием формировать взвод добровольцев для Партизанской дивизии. Местный атаман не успел даже ничего возразить, когда порученцы были уже в седлах и поспешили дальше в Усть-Бухтарму, домой.

11

Зима в Долине в начале 19 года вновь выдалась многоснежной, обещая сильный паводок и обилие влаги в почве весной. Обстановка в станице, поселках и деревнях оставалась относительно спокойной, ибо мобилизация молодых парней-новоселов 1898-99 годов рождения осенью прошлого года прошла достаточно формально. От призыва укрылось большинство потенциальных новобранцев. Казаки из отряда усть-бухтарминской милиции этих уклонистов особенно не искали, а обещанную специализированную команду из Усть-Каменогорска так и не прислали – там было по горло работы с такими же, из предгорных сел и деревень. Здесь же по-прежнему в станице и поселках казаки выжидали, когда там, в России верх окончательно возьмут белые, новоселы в деревнях теперь уже почти все – красные. Кержакам все едино, лишь бы их не трогали. Но, не смотря на столь разные социальные позиции, никто, что называется, резких движений не делал, соседей не трогал – война свирепствовала в стороне, и каждый надеялся на положительный для себя ее результат, в то же время избегая непосредственного в ней участия. Пока что Тихону Никитичу удавалось поддерживать взаимоприемлемый компромисс, хрупкое равновесие, благодаря свей изворотливости и отдаленности от всех войсковых, отдельских, губернских, уездных властей, а главное, от неугомонного Анненкова.

Степан Решетников явился в станичное правление в новой зимней форме введенной Анненковым в атаманском полку, самом привилегированном в дивизии: высокая лохматая черная папаха, такая же черная английского сукна шинель с ярко красным башлыком. На левом рукаве шинели «угол» из черной и красной лент вершиной к плечу с «адамовой головой» (череп и перекрещенные кости) на нем.

Буквально с порога он дал понять Тихону Никитичу, что не просто нарочный, а лицо официальное:

– Господин станичный атаман, имею честь передать вам предписание от атамана Партизанской дивизии, полковника Анненкова, – с этими словами Степан подал Тихону Никитичу пакет, запечатанный сургучными печатями.

И атаман и тут же присутствующий станичный писарь с трудом сдерживались от смеха. Писарь, наклонившись над выдвинутым ящиком своего стола, кривил губы, чтобы не выдать улыбки, а Тихон Никитич стал покашливать в кулак, будто чем-то внезапно поперхнулся.

– Ну, ты Степа, молодец… орел, просто орел. Ух, как вас ваш атаман одевает… шинель-то… поди не нашенская… дорогая… Да, брось ты посла-то полномочного изображать, рассупонься, садись-ка вот, чай не чужие люди, – перевел официоз в легкую шутку Тихон Никитич.

Степан уже не мог и дальше держать весь этот форс, стушевался, расстегнул шинель, снял папаху, сел. В этом кабинете по-прежнему, так же, как и год и два назад, тепло, уютно, столы, стулья, чернильница с крышками, промокательное папье-маше, только над атаманским столом нет привычного портрета государя-императора. А во всем остальном… будто и не сменилась трижды власть, и не разгорается все сильнее пламя гражданской войны. Тихон Никитич в своем обычном рабочем кителе читал анненковское послание. Потом, чуть кивнув головой, отложил его:

– Этот циркуляр я не могу воспринимать как приказ вышестоящий инстанции. Я, конечно, понимаю, что твой командир самый влиятельный человек в области, но официально я подчиняюсь не ему, а атаману отдела Ляпину и войсковому атаману Иванову-Ринову. А они приказа о начале призыва казаков второй и третьей очереди пока не спускали, так что…

– Тихон Никитич, ты, конечно, не обязан подчиняться нашему атаману, но поверь мне, этот приказ о призыве вот-вот придет из Омска. Потому Борис Владимирыч и хочет за это время, покуда тот приказ дойдет набрать из наших фронтовиков хотя бы сотню, а лучше две, – Степан горячился, он ожидал именно такую реакцию Тихона Никитича и принялся его убеждать. – Они же все равно всех их призовут и угонят за Урал, воевать вдалеке от станицы. Куда сподручнее идти к нам, пока не поздно, и воевать здесь неподалеку, в Семиречье. Тут и в отпуск приехать недалеко и по ранению случ чего дома лечиться. Подумай Никитич, ей Богу лучше к нам. А воевать все одно придется, не избежать. Наш атаман специально целый полк формирует из казаков нашего отдела. Смотри, какая у нас кипировка и кормят хорошо. У атамана нашего жить можно, поверь.