Дорога в никуда

В разных станицах, поселках и городах одни и те же праздники справляли не всегда одинаково. Полина с удивлением узнала от Ивана, что оренбургские казаки на масленицу обязательно играют во «Взятие снежного городка», в других местах обязательно сжигали соломенное чучело, в «прощенный» день в некоторых станицах ходили друг к другу в гости, и просили прощение за обиды. После масленицы начинался Великий пост в сорок девять дней, который в Усть-Бухтарме соблюдали разве что в семье благочинного отца Василия, да церковные служки, ну еще кое-кто из особо богобоязненных стариков и старух. Любившая поесть Домна Терентьевна и себя в еде не ограничивала, и не позволяла этого другим домочадцам. То же самое наблюдалось и у Хардиных, и в этой не больно набожной купеческой семье в пост пили и ели, что называется, вволю. Так же «естественно» в пост грешили мужья с женами в постели. Но вот в последний четверг перед Пасхой, так называемый «чистый», все обязательно шли в баню, чтобы «очиститься». Пасху отмечали целую неделю. Как и положено ели обрядовую пищу: кулич, крашеные яйца, масло, творог. Кто побогаче готовили что-то изысканное, необычное. В доме у Фокиных всегда запекали поросенка, которого святили в церкви. Решетниковы ограничивались гусем или курицей. Ко дню Пасхи делали специальный сыр из творога, изюма и сладостей.

Летний праздник Троицы, обычно совпадал с гимназическими каникулами. В этот день проходили всеобщие гуляния. На Троицу также поминали погибших казаков. Во время церковной службы пели хором «Спаси Господи, люди твоя» и «Победуй христолюбивое наше воинство». Дома, колодцы и изгороди украшали зеленью, ветками березы и цветами. На Троицу устраивали и ночные гуляния с песнями. Иванов день… или день Ивана Купала. Отец Василий это празднество не жаловал, называя обрядом богомерзким и языческим. Но в общем даже на самый языческий элемент данного действа – ночные девичьи купания смотрел «сквозь пальцы». Обычно девушки разводили на берегу костры, прыгали через них, а на рассвете купались, гадали о замужестве, пуская венки вниз по течению. Ходили на Иртыш, ибо в Бухтарме вода даже в середине лета была ледяная, да и течение сумасшедшее. На Иртыше же имелись тихие заводи и мелководье, где вода хорошо прогревалась. Девушки обычно купались нагими, выставив «дозор», чтобы парни незаметно не подобрались и не подсматривали за ними. Полина с раннего детства любившая всю эту жуть ночную, ждала когда подрастет и тоже с девчатами пойдет в ночь на Иртыш… Но, увы, после 1914 года все эти милые празднества как-то сами-собой ушли из жизни.

Другое дело престольные праздники, их отец Василий соблюдал строго и выговаривал нерадивым прихожанам независимо от их возраста и звания. Эти праздники, как правило, проходили по единому сценарию: молебны, речь атамана, угощение вином прямо на станичной площади, по вечерам гулянье, веселье, плясали и пели. Такое случалось в Покров, в Рождество Богородицы… Но для детей, молодежи, конечно, куда притягательнее были праздники календарные с обязательными «языческими» элементами. Сейчас, вспоминая все это, Полина непроизвольно роняла слезу… как это было замечательно, мило, трогательно, весело. Но и не признать правоту Ивана она не могла, веселье было доступно даже не всем казакам, тем более, если говорить о батраках и новоселах, те праздновали куда реже, во время церковных молебнов всегда скромно стояли позади единой монолитной массы суровых казаков и разодетых по праздничному казачек. А уж про бергалов, рабочих с рудников и говорить не приходилось, те в своих шахтных подземельях совсем теряли облик человечий и в любой праздник в основном имели одну цель – напиться до полной потери памяти…

20

Как и предполагал Иван, белые в Хабаровске долго не удержались. Уже в начале февраля 1922 года красные войска командарма Блюхера перешли в контрнаступление под Волочаевкой. Они имели многократный перевес в живой силе и огневой мощи. Тем не менее, первый штурм «в лоб» закончился неудачей. Красные отступили, оставив на «проволоке» оборонительных порядков белых до двух тысяч убитых и раненых. В ночь после сражения ударил тридцатипятиградусный мороз и с позиций обоих враждующих сторон были слышны душераздирающие стоны-крики нескольких сотен раненых красноармейцев, замерзающих заживо. Беспощадные, ничем не регулируемые правила гражданской войны не позволяли выпустить на поле санитарные бригады и забрать раненых. Этого не позволяли красные, этого не позволяли и белые. Апогеем взаимной жесткости явились события лета 1921 года. Тогда красные партизаны, захватив в плен около сотни белых офицеров, зверски казнили их на железнодорожном мосту через Уссури, каждому разбивали голову молотком и сбрасывали в реку. Белые в отместку сожгли в паровозных топках попавших к ним командиров партизан Приморья во главе с Лазо.