Дорога в никуда. Книга первая

В том же 1932 году в Харбине случилось чрезвычайное событие, которое отодвинуло на второй план все остальное – на город обрушилось наводнение невиданной силы. Вообще-то Сунгари подтапливала город едва ли не ежегодно, но в июне тридцать второго года случилось настоящее стихийное бедствие. Река разлилась местами до двадцати километров в ширину и затопила все низинные предместья и районы Харбина. В первую очередь под водой оказались прибрежная торговая часть города – Пристань с его главной улицей Китайской. Здесь затопло все дома до уровня первого этажа, а одноэтажные по самые крыши. Жители едва успевали бежать в незатопленные районы города, а обитатели первых этажей и подвалов срочно перебирались на верхние этажи. В течении почти двух месяцев в затопленных районах не курсировали автомобили, автобусы и трамваи, а единственным видом транспорта стали лодки. Только на них можно было перемещаться от дома к дому из района в район, добираться до магазинов. Владельцы квартир на верхних этажах сразу воспользовались ситуацией и резко «задрали» цены на снимаемое жилье, потому как беженцам с нижних этажей не оставалось выбора, ибо только в ближайшую верхнюю квартиру они могли перенести хоть какую-то часть своего домашнего скарба и спасти его от воды. Естественно жизнь в то лето сильно осложнилась, и вся та суета и перипетии, что еще месяц-два назад занимала умы и чаяния харбинцев, их уже совсем не волновали.

До Нового города, расположенного на возвышенности, вода не дошла, и дом Решетниковых не пострадал. Но и жители этого района не избежали общего для всех харбинцев дискомфорта, пока вода стояла в низинной части города. Затопленными оказались не только Пристань с Китайской улицей и прилегающие к ней переулки, то есть район расселения относительно состоятельных жителей. Затопило и район Сунгарийского городка, именуемый в просторечии Нахаловкой, населенный преимущественно русским люмпеном. И самый тяжелый удар стихия нанесла по Фудзядяну, где проживала большая часть неимущего китайского населения. Именно стотысячное население Фудздяна, спасаясь от воды, устремилось в район Нового города. Китайцы устраивались под открытым небом, ставили палатки и сооружали шалаши-времянки прямо на газонах, тротуарах, вблизи свалок. Особенно любили прислоняться к добротным деревянным заборам, дабы иметь хотя бы с одной стороны надежную защиту от ветра…

Полина не на шутку перепугалась, когда в один прекрасный день обнаружила возле их забора временные жилища не менее чем двух десятков китайских семейств. Как по мановению волшебной палочки тихие, аккуратные, чистые улицы Нового города стали суетными, многоголосыми, грязными. Казалось теперь здесь повсюду, куда ни глянь, китайцы с их многочисленными детьми. Полина, воспользовавшись тем, что в связи со стихийным бедствием деятельность Беженского комитета стала менее интенсивной, безвылазно сидела дома, боясь, что их ограбят. Иван, увы, не мог себе этого позволить и, как и прежде, ходил на службу, вернее добирался до нее на лодке, ибо первый этаж их конторы оказался затопленным и все отделы и службы перебрались на второй. Впрочем, для хозяев домовладений не попавших под затопление куда большую опасность нежели китайцы представляли менее многочисленные, но кауда более наглые беженцы из Нахаловки. Если для большинства китайцев, даже нищих, все же взять чужое означало переступить через некие морально-религиозные нормы, то для русского люмпена, хоть для взрослого, хоть для подростка или ребенка это было проще простого, все равно что высморкаться. Ратниковы понимали, что их большой и добротный дом, в условиях вызванной наводнением полуанархии, являлся слишком притягательным объектом для всякого рода воров…

Выход из создавшегося положения подсказала приходящая прислуга Решетниковых, китаянка Ли, проживавшая как раз в Фудзядяне. Она сделала Полине взаимовыгодное предложение:

– Хозяйка! Давай мой семья, отец, мать, брат и жена его, ваш сад жить будем, пока вода большой и наш дом там остался. Мы твой брать не будем… как я твой не брать. Мы дом сторож будем. А то нам на дорога жить совсем плоха…