Дорога в никуда. Книга первая

Все это, колебания рядовых русских и роскошная жизнь начальства, кончились с укреплением власти японцев. Они не сразу, но где-то уже через полгода-год после наводнения устроили-таки советским харбинцам «веселую» жизнь: аресты, задержания, обвинения в шпионаже. В таких условиях многие готовы были даже отказаться от советского гражданства, или поскорее ехать в Союз, где тоже творилось непонятно что. Нелегко приходилось «красным», а белоэмигрантов, в свою очередь, все сильнее «душили» экономические обстоятельства. Отголоски мирового экономического кризиса привели к тому, что и в Харбине произошел резкий спад деловой активности. Заколебался даже такой столп как фирма «Чурин и Ко». В конце-концов русские хозяева вынуждены были продать ее Гонконг-Шанхайскому банку, принадлежавшему в основном английскому капиталу. Но когда это случилось, особых изменений в деятельности фирмы не произошло, сменилось только высшее руководство, да и то не полностью, а почти все остальные служащие остались на местах. Значительно хуже получилось, когда японцы перестали взирать на экономическую жизнь города со стороны и полностью национализировали фирму. Прежде всего, они уволили всех сотрудников с советскими паспортами, да и остальным постоянно давали понять – кто сейчас здесь хозяин. Иван хоть и удержался на своем месте, но японский диктат переносил на первых порах с определенным трудом. Пожалуй, в городе не осталось ни одного, ни русского, какой бы он ни был «окраски», ни китайца, кто бы не жалел о «старом добром времени», двадцатых годах. Японцы постепенно установили военную диктатуру, которую осуществлял командующий Квантунской армии. Они стали требовать закрытия большинства русских высших учебных заведений, или перевода их на японский язык. Один за другим закрывались русские ВУЗы, которых в Харбине к началу 30-х годов насчитывалось восемь, и преподававшие там профессора оставались без работы. Вынужденно сворачивали свою торговую деятельность и многие русские купцы, сумевшие выстоять даже против экономического кризиса – против японского давления все было бессильно. И логическим завершением всего этого процесса стала продажа в марте 1935 года железной дороги, в которую Россия вбухала немерянные средства, людские и моральные ресурсы – ее продали фактически за бесценок.

После продажи КВЖД совслужащие получили два месяца сроку, чтобы покинуть Манчжурию. Среди них началась настоящая паника. Отлично зная тяжелое материальное положения в СССР, они кинулись впрок закупать всевозможные товары. В то же время бывшие высокопоставленные руководители КВЖД распродавали по бросовым ценам шикарную обстановку своих квартир, антиквариат, библиотеки… Как и ожидалось, не все из совслужащих поехали в СССР, кто сумел сколотить деньги подались совсем в другую сторону, в Шанхай, где либо оседали в тамошней русской колонии, либо уезжали в Америку и Европу. Вместо них на дорогу приходили японцы… и были восстановлены немало бывших служащих из «белых» русских. Любая «медаль» имеет две стороны, так и японская оккупация. В новых условиях некоторые безработные и нищенствующие белоэмигранты вдруг оказались востребованными и не только железнодорожные служащие. Японцы стали морально и главное материально поддерживать военные эмигрантские организации, тот же РОВС. Для всеобъемлющего контроля и руководства русскими эмигрантами под эгидой японцев в декабре 1934 года создали «Бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурии» (БРЭМ). Под «зоркое око» БРЭМ попали все без исключения общественные и политические эмигрантские организации, начиная от антисоветского РОВС и кончая аполитичным Беженским комитетом…