Дорога в никуда. Книга вторая. В конце пути

Цель не отвечала на запрос и не меняла курс, еще минуты три-четыре и уже можно атаковать ГЭС и… И при удачном попадании вся масса воды скопившаяся в водохранилище устремиться в пролом, смывая все что там ниже: города, поселки, рудники, заводы… людей. Такой массы и напора воды не выдержит и расположенная ниже плотина Усть-Каменогорской ГЭС и уже вода из двух водохранилищ стеной хлынет на трехсоттысячный Усть-Каменогорск…

Ратников знал, Нефедов ответственности боится больше чем даже перспективы самому погибнуть в потоке (штаб полка располагался ниже ГЭС). Не дай Бог получится как с корейским Боингом, не того сшибем, это же разжалуют и без пенсии сразу уволят – все годы службы коту под хвост. Потому Ратников иной раз вот так, вроде бы невзначай, подначивал своего начальника. Вообще-то в сознании Федора Петровича давно уже сформировалась собственная «оборонная доктрина», совсем не совпадающая с официальной генштабовской. Согласно своей доктрине подполковник на 110 % был уверен, что ни американские, ни прочие натовские империалисты до его дивизиона расположенного в самом центре Евразии не долетят. Более того, с каждым годом он все менее верил тому, что ему закладывали буквально с училищной скамьи – то, что Запад, капиталисты, только и ждут удобного момента, для нападения на СССР. Зачем им война, ведь не для кого не секрет, что они живут намного лучше, чем Союз? Другое дело восточный сосед, Китай. Как говориться, чем беднее, тем воевать веселее – терять нечего, а приобрести можно. Конечно, эти свои, весьма своеобразные, лишенные всякой идеологии и насквозь пронизанные мещанским мышлением мысли… Он про это никому, даже жене не проронил ни слова. Но, исходя из них, он допускал возможность удара со стороны Китая, как по плотине, так и по дивизиону:

– В воздухе самолет-нарушитель госграницы, на запрос не отвечает, быть готовым к открытию огня!

Малышев ни на секунду не выпускал из вида кнопки, которую следует нажимать при команде «Пуск». Николай, несмотря на молодость, уже имел опыт боевых стрельб на полигоне, но нынешняя ситуация не шла ни в какое сравнение с учебными стрельбами по управляемым мишеням. Напряжение достигло кульминации. Операторы каждую секунду ждали команду: «Взять цель на ручное сопровождение». И тогда «она» в их руках и уже от их умения во многом будет зависеть точность наведения ракет. Комполка лихорадочно запрашивал:

– Ратников, что у тебя, где она… видишь ее?!

– Вижу, есть цель, дальность сто пять, азимут сто сорок! – доложил подполковник.

Отметка от цели плохо различалась из-за сплошной полосы «засветки», образованной горными хребтами. Но Ратников знал свой ответственный сектор, потому он без труда находил инородную точку-отметку на хорошо ему знакомом фоне «местных предметов»… Проанализировав несколько «засечек», подполковник уже не сомневался это не нарушитель, а просто случайно заблудившийся и потерявший ориентировку самолет. Небольшие расстояния между засечками и данные высотомера, говорили, что самолет, скорее всего, не военный: скорость небольшая и высота уж больно «простая» – шесть тысяч метров. Военные или разведчики летают над неприятельской территорией не так, либо на запредельно больших, либо на предельно малых высотах, где их тяжело обнаружить и отследить. И «шел» он как-то неровно, словно спотыкающийся, сбившийся с дороги путник. Видимо, летчик, наконец, сообразил, что залетел «не в ту степь» и начал менять курс. Планшетист это отобразил поворотом линии курса более чем на девяносто градусов.

– Он, что поворачивает? – с надеждой прозвучало в наушниках – видимо планшетист в полку тоже отобразил ситуацию.

– Да, пошел на север-северо-восток, – подтвердил Ратников и услышал в ответ облегченный вздох на другом конце провода. По всей видимости Нефедов до сих пор еще не получил «высочайшего» распоряжения.

Через пару минут летчик уже окончательно уяснил куда залетел, и, развернувшись, на максимальной скорости уходил к себе. Никто кроме Ратникова и планшетиста не знали, что нарушитель повернул – весь дивизион продолжал пребывать в напряженном ожидании. Ратников молчал – нельзя расхолаживаться пока «он» еще по эту сторону границы… Вдруг внутристанционная ГГС заговорила голосом Гусятникова. Он доложил, что в одной из систем станции возникла неисправность – один из боевых «каналов» вышел из строя.

– Устранить! – как всегда скомандовал Ратников, хотя отлично знал, что поломку уже устраняют и без его команды, а Гусятников доложил по причине, чтобы, если начнутся боевые пуски, стреляли другими, исправными «каналами».

На рабочих местах сидела первая, основная смена операторов – опытный, проверенный полигоном расчет. Вторая смена, состоявшая из солдат последнего призыва, толпилась в дальнем углу КП, во все глаза смотрела на происходящее. Вдруг, сидящий ближе всех к Ратникову, рядовой Лавриненко ткнулся головой в металлический шкаф и стал медленно оседать с крутящегося стула.

– Малышев, что с ним!?