Дорога в никуда. Книга вторая

В период прохождения предвыборной компании по выдвижению кандидатов во все Советы, начиная от поселкового и кончая верховным, учителей обязывали ходить по домам и квартирам, агитировать голосовать за кандидатов от блока «коммунистов и беспартийных». Ольга Ивановна старалась напроситься по тем адресам, где жили наиболее престарелые местные уроженцы. Там, между делом, она, вроде бы невзначай, заводила разговор о старой дореволюционной жизни. Старики соответствующего возраста и находящиеся в доброй памяти были не очень словоохотливы, разве что те, кто каким-то «боком» соприкасались с красными партизанами. Ольга Ивановна понимала, кто предпочитает отмалчиваться, в красных партизанах, наверняка, не состояли, скорее всего, даже совсем наоборот. Куда разговорчивее оказались бабки. Из их рассказов, она особенно чутко улавливала сведения о бывшей станичной школе, или как его тогда называли высшем начальном училище, где учительствовала ее мать, о ее деде, станичном атамане Тихоне Никитиче Фокине. Особенно полезный контакт у нее получился со свекровью своей подруги. Ее звали Мария Макаровна, она являлась потомственной казачкой и успела проучиться в Усть-бухтарминском высшем начальном училище с 1916 по 1919 годы и обладала редкой памятью. Удалось найти и одного очень интересного деда, но тот оказался совсем древний, 1898 года рождения и почти не выходил из дома. Дети и внуки старика явно стеснялись и, по всему, не могли дождаться его смерти. Ольга Ивановна вызнала и причину этого – у деда на груди была вытатуирована «адамова голова» и надпись «С нами Бог и атаман Анненков!» Дед уже лет пятьдесят нигде при посторонних не снимал рубаху, но слух о татуировке все равно распространился. В молодости за эту свою надпись на груди, свидетельствовавшую о службе у Анненкова, он отсидел, но выжил, вернулся на родину… и много десятилетий жил с этим клеймом.

Когда в конце 1983 года на том памятном банкете, Ольга Ивановна, так сказать, принародно разоблачила Танабаева, через несколько дней к ней на квартиру сама пришла свекровь Марии Николаевны.

– Что, неужто уже разрешили? – с порога спросила Мария Макаровна.

– Что разрешили? – не поняла вопроса Ольга Ивановна.

– Вот так как ты, все про старую жизнь говорить?

– А что я такого сказала?

– Да, уж сказала, мне и сын и сноха все как есть передали. Я то все ждала-ждала, заарестуют тебя после этого, аль нет? Гляжу, вроде не трогают. Да вот еще Машка-то, сноха моя, говорит, что ты свою девичью фамилию взять хочешь. Так выходит ты самой Полины Тихоновны дочка? – старуха много раз до того встречавшаяся и беседовавшая с Ольгой Ивановной, смотрела на нее так, будто видела впервые.

– Что вы в дверях-то стоите, Анна Макаровна, проходите, снимите валенки… вот вам тапочки, сейчас я и чаю согрею, поговорим, – Ольга Ивановна старалась перейти на непринужденную беседу, тем более, что стало возможным поговорить обо всем не таясь.