Дорога в один конец

Не просто так сидят на попе ровно эти немцы. И совсем не случайно они вышли в лес именно здесь. Они конкретно искали следы наших ребят — и уверены были, что найдут. Нашли. После чего тихонечко уселись в лесу, ожидая их возвращения, стало быть, знают, что таковое последует.

Это называется — засада.

Это называется — немцы знают про операцию. Не совсем, может быть, точно и не в деталях — но, в целом, осведомлены неплохо.

И вот это меня не радует абсолютно никак. Потому, что в этом случае у ребят шансов нет — на складе их тоже ждут. Ждут и появления наших бомбардировщиков (во всяком случае, могут это предположить). Наверняка, и на втором пути отхода тоже такие же "случайные" (и весьма опытные) солдаты окопались.

Капкан...

Есть, правда, и одна положительная деталь — лично для меня.

В плен попадать мне теперь без надобности, толку-то с этого? Не прокатит никакая легенда о пополнении для партизан. Только по морде лишний раз насуют с досады.

Так ли?

Не слишком ли я тут аналитикой увлекся?

А это легко проверить.

Ежели фрицы в кустах попросту сачкуют, вместо того, чтобы добросовестно патрулём ходить, то рано или поздно они назад потопают, в расположение. И тогда оттуда выйдет новый патруль.

А ежели, немцы тут и вправду в боевом охранении сидят, то сменят их вскорости. На этом самом месте, что фрицевский командир определил. И никуда отсюда не пойдут — здесь их позиция.

Вот и посмотрим.

И по результатам наблюдений сделаем окончательный вывод.

Смена пришла через полтора часа.

 — Товарищ лейтенант! — тронул за плечо задремавшего комвзвода-один вынырнувший из кустов боец. — Самолёт!

Малашенко тряхнул головой, прогоняя подкравшийся сон.

 — А?

 — Наш самолет! Разведчик!

Ну, положим, на такой высоте было достаточно трудно определить, чем именно самолет сейчас неспешно проплывает в облаках. Снизу попросту невозможно было рассмотреть — какие эмблемы нарисованы у него на крыльях. Во всяком случае, разведчики этого разглядеть не смогли, но резонно предположили, что, если по самолету ведут огонь зенитчики, прикрывающие объект, то быть немецким он попросту уже не может. Правда, нельзя сказать, что оная стрельба как-то повлияла на самолет — всё же он шел достаточно высоко и немцы мазали.

 — Антонюк! — окликнул бойца лейтенант. — Сигнальные полотнища разложили?

 — Затемно ещё, товарищ лейтенант!

Так, отлично, теперь ждём подтверждения...

Радиопереговоры

 — "Дрозд" ответь "сто сорок второму"! Как слышите? Приём.

 — На связи "Дрозд". Слышу вас хорошо. Приём.

 — Вышел в заданный квадрат. Приём

 — Принято "сто сорок второй". Понял вас хорошо. Продолжайте выполнение задания. Приём.

 — Противник ведёт огонь, отмечены близкие разрывы. Приём.

 — Принято. Приём.

Минуту спустя.

 — "Дрозд" — "сто сорок второму"!

 — В канале "Дрозд". Слушаю вас. Приём.

 — Вариант "раз"! Как поняли? Вариант "раз"! Приём.

 — "Сто сорок второй" понял вас — вариант "раз". Продолжайте полет по курсу. Произвести фотосъемку. Приём.

 — "Дрозд" прошу разрешения осуществить предписанный манёвр! Приём.

 — "Сто сорок второй" выполнение манёвра запрещаю! Как поняли? Повторите! Приём.

 — "Дрозд", "сто сорок второй" понял, отставить манёвр. Продолжаю полет по заданному курсу...

Не сделал самолет круг...

Не разглядел сигналов?

Как же так?!

Лейтенант прикусил губу и оглянулся на своих офицеров. Сапер меланхолично жевал травинку, а коренастый командир миномётчиков что-то писал в блокноте.

 — Такие дела, славяне... Не увидели лётчики наш сигнал.

 — Бывает... — пожал плечами миномётчик. Здоровенный и неразговорчивый лейтенант Григорьев эмоций почти никаких не высказывал.

 — Как я понимаю, командир, — подал голос сапер, — авиация нас не поддержит?

 — Похоже, да...

 — Ну, нам и так и эдак на брюхе ползать... так что не сильно ты меня и расстроил.

 — Как сказать... летуны могли фрицам основательно навешать!

 — Что ж, тогда, они раньше этого не сделали? — снова пожал плечами миномётчик. — Не надо было бы и нам сюда прыгать...

Десантники...

Малашенко про себя тихонько их уважал. Парни появились совершенно незаметно, просочившись сквозь порядки немецких войск. Шли они и вовсе со стороны глубокого тыла. Да не просто шли — ещё и три миномёта притащили на горбу! И всё, к ним положенное. Как пояснил Григорьев, на этом их похождения не заканчивались, десант ждало ещё какое-то своё задание. Настолько важное, что после боя им предписано было оставить миномёты и налегке, форсированным маршем, уходить куда-то в немецкий тыл. Миномёты предполагалось выносить саперам, а в случае невозможности это сделать, разрешалось их подорвать на месте.

Только сейчас лейтенант понял, насколько же сложной и многоступенчатой была вся операция. Увязать в один кулак саперов, разведчиков и десантников, да ещё и скоординировать эти действия с атакой авиации... Задача, что ни говори, сложная. Немудрёно, что где-то может и сбойнуть.

Ну, вот не рассмотрели лётчики сигналов, и что теперь?

Для этого есть запасной вариант!

Как в воду глядел майор Федоткин, всё предусмотрел!

Что ж, раз такое дело — будем атаковать своими силами.

 — Значит, так, товарищи вы мои дорогие! Поступаем следующим образом...