Дорога в Омаху

Ди-Два провел Хаука к глухой стене здания, возле которого они стояли. Там, на пустой площадке, служившей, вероятно, местом стоянки машин-мусорщиков, притиснулся боком к одному из мусоровозов кургузый «Шевроле». Противоположная дверца, – та, которую можно было открыть, – была надежно прихвачена длинной, скрученной в жгут скатертью, тянувшейся от ручки к заднему бамперу. Внутри находились двое телохранителей Дивероу: один – на переднем, водительском, другой – на узком, заднем сиденье. Их апоплексические лица были чуть ли не вдавлены в оконные стекла. Более внимательный осмотр показал, что оба пребывали только в нижнем белье, а при дальнейшей же рекогносцировке на местности было выявлено наличие двух пар башмаков, аккуратно поставленных с засунутыми в них носками у заднего колеса.

– Другой окно ми немножко открывать, чтобы они мог иметь немного воздух, – пояснил Ди-Два. – Мы правильно сделать?

– Вы поступили как надо, – отозвался Мак. – Женевской конвенцией предусмотрено гуманное обращение с военнопленными… А где, черт возьми, Ди-Один?

– Здесь я, чудик, – откликнулся тот, выныривая из-за багажника «Шевроле» с пачкой денег, которые пересчитывал на ходу. – Эти амигос должен найти лучший работа или лучший женчина. Если бы не твой человек на фотография, то они не стоить никакой внимание.

– Мы не отбираем у пленных личных вещей, если они не представляют опасности, – заявил Хаук твердо. – Положи деньги обратно в их бумажники.

– Эй, парень, – запротестовал Ди-Один. – Что тут личный в динеро… деньги? Я покупать что-нибудь от тебе, я платить. Ты покупать что-нибудь от мене, ты платить. Личный имущество – это что ты держать для себе, верно? А деньги никто не держать для себе, поэтому он не личный вещь.

– Но они у тебя ничего не покупали!

– А как нащет эти? – Ди-Один поднял пару брюк. – И эти, – указал он на башмаки.

– Вы их украли!

– Это жизн, чудик! Или, как ты говорить, это эстратегия, верно?

– Мы зря теряем время, но я готов ответить хоть сейчас. Находясь под огнем противника, вы оба проявили из ряда вон выходящую инициативу, можно сказать, необыкновенную изобретательность. Это делает честь вашим мундирам, и я буду рекомендовать вас для представления к награде.

– Это прикрасни!

– Это значить ишшо динеро… Деньги, да?

– Вернемся к этому вопросу позже, а сейчас – о деле. Где наш объект номер один?

– Это тот тощий, что на фотография?

– Верно, он, солдат!

– Он там внутрь, а это такой дело, что, если я войдить туда, то мой мама и мой священник будет плюнуть на мене! – осенил себя крестным знамением Ди-Два. – Да, парень!

– Что, плохое виски, сынок?

– Плохой entretenimiento[51]. Как вы здесь сказать, repugnancia![52]

– Не думаю, что бы я говорил так, сынок. Ты хочешь сказать: отвратительно?

– Ну… один половина, но не другой половина.

– Что-то я не пойму тебя, капрал.

– Этот прыгать и прыгать. Вверх и вниз.

– Вверх и?.. О, пресвятые орды Чингисхана, уже не хочешь ли ты сказать…

– Я вот это хотеть сказать, чудик, слушай. Я прокрался, чтобы найтить гринго, который тебе не нравится… Он повесить трубка и пойти в большой кругли бар. И так все этот безумный люди танцевать – des nudo, senor!..[53] Совсем голый!..

– И?

– Он о’кей! Он смотреть на mujers[54], а не на nombres.[55]

– О боже, что за игрища! Мы вовсе не должны брать в плен этого сукина сына, мы должны спасти его! В поход, солдаты!

Внезапно, совершенно неожиданно, из скопища машин на стоянке у «Нэнси и так далее» вырвался маленький зеленый «Бьюик» и, заскрежетав тормозами, остановился в каком-то ярде от Хаука и его гвардии. Из машины выскочила хрупкая фигурка. Худощавое лицо незнакомца ничего не выражало, но в темных глазах сверкали молнии.

– Думаю, вы зашли достаточно далеко! – изрек он.

– Кто ты, черт бы тебя побрал, малыш? – закричал Маккензи Хаукинз.

– Малыш?.. Ну что ж, мал золотник, да дорог, если вы понимаете, что я имею в виду.

– Я сломать этот маленький старый гринго пополам, но не буду ранить его слишком сильно. О’кей, чудик? – предложил свои услуги Ди-Один, выступая вперед.

– Я пришел к вам с миром, а не с войной, – произнес скороговоркой водитель «Бьюика». – Мне хотелось просто побеседовать с вами, как это принято у цивилизованных людей.

– Подожди! – завопил Хаук, останавливая Ди-Один. – И затем обратился к странному человечку: – Еще раз повторяю вопрос: кто вы? И в связи с чем собираетесь вы тут устраивать со мной совещание?

– Я Арон Пинкус.

– Тот самый?

– Да, тот самый, сэр. А вы, полагаю я, несмотря на ваш довольно глупо выглядящий парик, – знаменитый генерал Маккензи Хаукинз?

– Так точно, сэр! – возгласил Мак и тотчас, сорвав театральным жестом камуфляжный убор со своей головы, щетинившейся посеребренными временем короткими волосами, явно подвергнутыми военного образца стрижке, встал навытяжку. Но и в такой позе от его широких плеч веяло угрозой. – Итак, что мы имеем сказать друг другу, сэр?