Дорога в Омаху

– Он самый. Говорит, что у него что-то очень важное, и я верю ему: он даже не стал тратить время на то, чтобы сказать мне, что, судя по моему голосу, я необыкновенно красива.

– Боже милостивый, он не подавал признаков жизни уже несколько недель!

– Месяцев, мисс Ред, – поправила секретарша. – Я люблю, когда он звонит. Он разговаривает со мной как с равной. Он так же красив, как и вы? Я хочу сказать, это у вас семейное?

– Соедините меня с братом, после чего можете потратить на обед лишние полчаса, – сказала Редуинг и дотронулась до светящейся кнопки на своем столе: – Чарли, дорогой, как ты? Я так давно не имела от тебя вестей… О, прошло ведь несколько месяцев!

– Я был очень занят.

– Канцелярщиной? Ну и как?

– Да никак. С этим покончено.

– Вот и хорошо…

– Собственно говоря, я был все это время в Вашингтоне.

– Замечательно!

– Вовсе нет. Все идет так, что хуже не придумаешь.

– Почему, Чарли? Хорошая фирма в округе Колумбия была бы для тебя прекрасной находкой… Я знаю, мне не следовало бы тебе говорить это, но через день-другой тебе и так все станет известно. Мне позвонил старый друг из адвокатуры Небраски и сообщил, что ты сдал экзамен, братишка, и к тому же – блестяще! Ну, что скажешь на это, наш гений?

– Это уже не имеет значения, сестренка… Сейчас для меня больше ничто не имеет значения… Когда я сказал, что со всем покончено, то имел в виду и себя, и все то, что хоть как-то связано с моей карьерой в области права. В общем, со мной покончено.

– Что ты мелешь?.. В деньгах, что ли, дело?

– Нет.

– Тогда что там у тебя? Девушка?

– Нет, парень. Мужчина один.

– Чарли, я и не подозревала!..

– Боже мой, да это совсем не то, что ты думаешь!

– Так что же?

– Нам бы лучше пообедать вместе, сестренка.

– В Вашингтоне?

– Нет, здесь. Я тут – внизу, в коридоре. Я не хотел подниматься: чем меньше тебя будут видеть в моем обществе, тем лучше для тебя… Сначала я отправлюсь на Гавайи, потом поработаю на кораблях, и не исключено, что доберусь до Американского Самоа, куда, возможно, доходят, на мое счастье, далеко не все новости…

– Оставайся на месте, садовая голова! Старшая твоя сестра спустится сейчас, чтобы выбить чушь из твоей башки!

* * *

Дженнифер Редуинг смотрела растерянно на своего брата, сидевшего за столом напротив нее. Поскольку после услышанного она лишилась дара речи, Чарли решил взять инициативу на себя.

– Славная погода в Сан-Франциско! – произнес он.

– Идиот, дождь же идет!.. Скажи лучше, Чарли, почему ты не позвонил мне до того, как связался с этим психом?

– Честно говоря, я думал об этом, Дженни, но я знаю, как ты занята, и, кроме того, сперва мне казалось все это игрой, своего рода шуткой. Мы все забавлялись происходящим. Этот шут гороховый тратил на нас немалые деньги, но кому от этого было плохо? Иногда, правда, мы начинали вдруг ссориться – так, по пустякам. А потом выясняется неожиданно, что шуткой тут и не пахнет, и в результате я – в Вашингтоне.

– И заявился в Верховный суд под чужим именем! – возмутилась Ред. – Одного этого более чем достаточно!

– Это было просто шоу. Игра, Дженни. Я, по сути, ничего и не делал. Только встретился с двумя судьями, да и то в неофициальной обстановке.

– Встретился с судьями?!

– Так, совершенно случайно. Уверен, они не запомнили меня.

– Почему? И вообще, как ты встретился с ними?

– Хаукинз просил меня послоняться по коридору, побродить там в национальной одежде нашего племени – в куртке и штанах из оленьих шкур. Признаюсь, я чувствовал себя идиотом. Как-то раз один из судей, чернокожий верзила, сказал, пожимая мне руку: «Я знаю, откуда вы, молодой человек», – а неделей позже я столкнулся в холле с итальянцем. Похлопав меня по плечу, он произнес печально: «Те из нас, кто прибыл сюда из-за моря, нередко, как и вы, страдают от жестокого по отношению к ним обращения».

– Боже мой! – пробормотала Ред Редуинг.

– Там было полно народу, сестренка, – заметил торопливо ее брат. – Целые толпы туристов и адвокатов!

– Чарли, я уже достаточно опытный юрист. Даже выступала в Верховном суде, и тебе известно это! Так почему же ты не снял трубку и не позвонил мне?

– Потому что боялся огорчить тебя и, кроме того, не хотел, чтобы ты ругала меня… Впрочем, наверное, это не совсем так, скорее всего, я попросту вообразил, будто смогу уговорить этого клоуна Мака отказаться от его замысла. Я пытался втолковать ему, что у него ничего не выйдет, учитывая занимаемое мною положение, делающее мое исковое заявление юридически неправомочным. Я объяснил этому психу, почему мне нельзя участвовать в процессе и что с равным успехом я мог бы выступить и в родео. Мне даже пришла было мысль о том, чтобы немедленно отозвать свое заявление под предлогом обнаружения новых данных и тем самым восстановить статус-кво: о такой возможности я узнал, пока бродил по залам суда с видом дефективного ребенка. Оказывается, чтобы закрыть это дело, Верховному суду нужен не более серьезный предлог, чем нашему дяде Орлиному Оку, решившему опрокинуть стаканчик.

– И как же Хаукинз прореагировал на все это?