Дорога в Омаху

– В таком случае вы и в самом деле юрист!

– Конечно.

– И какой же фирме вы служите?

– «Спрингтри, Бэсл энд Карпас», Сан-Франциско.

– Боже, это же акулы!

– Рада, что вы понимаете это… Долго нам еще? Ваша мама едва дышит, ей не по себе.

– Осталось меньше минуты… А может, отвезти ее в больницу? Вдруг ей действительно…

– Забудьте об этом, адвокат. Пребывание в больнице еще больше уязвило бы ее, чем посещение «Нэнси»: чайник-то был пуст.

– Это еще что-то от племенного древа мудрости?.. Впрочем, сам черт здесь ногу сломит. То Кора упоминала чайники, теперь вот и вы о том же.

– Некоторые вещи, мистер Дивероу, – такие, например, как деторождение, – входят в сферу исключительно женского опыта.

– Еще раз выражаю вам свою благодарность. За обращение «мистер», – проговорил Сэм, въезжая на парковочную площадку «Гадких шалостей Нэнси» и так далее. – Никто не принимает во мне участия, всем плевать на то, как провел я день или прошлую ночь. Это относится и к безумному Маку с двумя его несуразными «адъютантами», которые вцепились в меня, как бульдоги, и к бородатым грекам, отобравшим у меня одежду, и к Арону Пинкусу, называющему меня Сэмюелом перед тем, как изложить суть иска, способного любого ввергнуть в правоведческий ад, и к наклюкавшейся маменьке, а теперь вот и к самой красивой женщине, встреченной мною в жизни. Представить только: влюбиться в меня, а потом разлюбить – и все за какие-то двадцать минут. И в довершение всего еще за мною охотится этот наемный убийца-ублюдок из Бруклина! Не лечь ли мне лучше в больницу?

– А может, лучше все же остановить машину? – крикнула Ред Редуинг и затем, заметив, что Сэм проскочил мимо прикрытой сверху тентом подъездной площадки у входа в «Нэнси», добавила: – Теперь же подайте назад ярдов на тридцать!

– Вы, ребята, хороните своих пленников, зарывая их по шею в муравейники, – пробормотал Сэм.

– А это идея! Я обдумаю ее, – отозвалась Редуинг, открывая дверцу и мягко подталкивая Элинор Дивероу к выходу. – Эй, Сэм, да сдвинетесь ли вы наконец с места, чтобы помочь мне, или вас уже ничто не занимает, кроме бруклинского убийцы?

– Хорошо, хорошо, – откликнулся Сэм и, поддерживая мать под правую руку, помог ей добраться до импозантного здания с развешанными по всем стенам и над входом фотографиями обнаженных мужчин и женщин, заставившими молодого юриста произнести едва слышно: – Возможно, мне не следовало покидать мамину машину.

– Прекрасная мысль, адвокат, – промолвила Редуинг не без сарказма. – Мы обернемся за пару минут, не более того… Я сама справлюсь с Элинор, вы же подождите здесь Пэдди или как там еще его зовут?

– С Элинор?

– Женщины легче распознают родственные души, чем вы, мужчины, и вообще мы куда одареннее вас… Идемте, Элли, сейчас вам станет лучше.

– Элли? – повторил в изумлении Дивероу, в то время как умопомрачительная индианка вталкивала его мать в дверной проем. – Никто не зовет ее так!

– Эй ты, веселый господин! – рявкнул на Сэма огромного роста, кряжистый детина средних лет, по внешности своей скорее обезьяна, чем человек. По-видимому, он исполнял тут одновременно две функции – стража порядка и вышибалы. – Это тебе не парковочная площадка, убирайся-ка отсюда вместе со своей треклятой тачкой!

– Слушаюсь, офицер! – затрусил Сэм к своей машине под неодобрительным взглядом ветерана приданных «Нэнси» «сил особого назначения».

– Я не легавый, – смягчился амбал, когда Дивероу сел за руль. – И не сочтите это за некое полицейское самоуправство, мистер.

– Ясно, сэр! – Сэм включил двигатель и, разворачиваясь, добавил: – Судя по всему, вы из дипломатического корпуса.

Машину он поставил с таким расчетом, чтобы сразу же, как только в дверях появятся Редуинг с его матерью, рвануть ко входу. При этом Сэм надеялся на то, что пожилой Кинг-Конг из «Нэнси» при виде красоты Ред умерит свое служебное рвение и тогда они втроем смогут спокойно подождать в «Ягуаре» Пэдди Лафферти с указаниями относительно дальнейших действий.

О господи, ну и дела! Взять того же громилу. Или черный, как из похоронной процессии, лимузин, подруливающий к дому Сэма!.. Что же, черт возьми, происходит? Конечно, нетрудно понять растерянность Вашингтона, если хоть кто-то признал обоснованность иска уопотами, но убийца и черная «Мария» с ее пассажиром, отнюдь не похожим на миротворца, как-то не вяжутся с привычными представлениями об используемых правительством методах. Казалось бы, коль скоро в дело вмешивается государство, то речь должна идти о парламентерах, а не об убийцах, о ведущихся в спокойной обстановке переговорах для поиска цивилизованного выхода из создавшегося положения, а не о репрессивных мерах воздействия, применяемых взводом карателей…