Дорога в Омаху

— Слушай, ублюдок, я тут ни при чем! — заявил угрожающе Слай. — Ты стоишь здесь, словно желаешь оправдать отсутствие Розенкранца в «Эльсиноре», но не говоришь нам, как и почему это случилось и по какой причине должны мы тебе верить! И почему он не звонит нам сам?

— Он, точнее, мы несколько раз пытались дозвониться из Форт-Беннинга. Но телефоны там не работают.

— И как же это так случилось, беби?

— Из-за бури, что ли?

— Какая буря, милый мальчик? Я не помню, чтобы там на болотах были сильные ветра или грозы...

— Сэр Ларри?..

— Не забивайте голову ни мне, ни Стелле чепухой, у нас и так полно забот!

— Марлон?..

— Проблема, пилигрим, заключается в том, почему мы должны вам верить? Индейцы так и не прекратили играть в свои игры. Боевые барабаны перестают звучать, и только вы подумали, что наступило затишье, как кровожадные дикари набрасываются на вас, и начинается бойня.

— Вам следовало бы все же подумать, так ли это. Герцог. Во время съемок фильма обо мне, мне довелось встретиться с настоящим индейцем, мы и вы знаем, он вовсе не был кровожадным.

— Ты встречался с Герцогом?

— Послушайте! — загремел Хаук в надежде произвести впечатление своим достаточно жестким командирским тоном на «смертоносную шестерку» или хотя бы заставить актеров чуточку посерьезнее относиться к его словам. — Мы с генералом Броукмайклом не только заключили честный и достойный мир, но и пришли к единому мнению о том, что и вы, ребята, и он были обмануты коррумпированными политиканами, решившими воспользоваться вашими уникальными способностями ради осуществления своих амбициозных планов. Вы же сами знаете, нет никаких документов, касающихся вашей операции, а цели и задачи излагались вам устно. Обдумав все как следует, мой добрый приятель уполномочил меня — я говорю о Броуки Втором... Кстати, так прозвали генерала его же друзья, которые относятся к нему с огромной любовью... В общем, генерал уполномочил меня передать вам, что ваше задание отменяется и что, учитывая вашу безупречную службу и ваши блестящие успехи на протяжении всех пяти лет, он договорился о том, чтобы перебазировать вас в отель «Уолдорф-Астория» в Нью-Йорке.

— А что там? — спросил Марлон без обычных для него речевых вывертов.

— Зачем? — поинтересовался Дасти, но повторять сказанное им слово, как сделал бы раньше, на этот раз он не стал.

— Неплохо для разнообразия! — заметил сэр Ларри.

— Объяснение этому довольно простое, — продолжил Хаук. — Контракт ваш заканчивается через шесть месяцев, и, принимая во внимание ваши чрезвычайно важные боевые заслуги перед родиной и смягчение международной напряженности, генерал Броукмайкл организовал для вас встречу с главами нескольких студий, которые прилетят в Нью-Йорк из Голливуда. Они жаждут экранизировать вашу эпопею.

— А как же я? — воскликнул встревоженно сэр Генри.

— Полагаю, вы будете играть генерала Броукмайкла.

— Это уже лучше!

— Я даже лишился дара речи, пилигрим! — признался Герцог.

— Это то, о чем мы всегда мечтали! — высказался Марлон на великолепном английском. — Это то, чего мы всегда хотели!

— Потрясающе!

— Ошеломляюще!

— Мы сыграем самих себя!

— И будем по-прежнему вместе!

— Ура! Да здравствует Голливуд!

Словно прайд покалеченных львов, спасенных от наводнения в африканском вельде, члены «смертоносной шестерки» с превеликим трудом поднялись на ноги и, нетвердо ступая, натыкаясь друг на друга, образовали неровный круг. А затем, вихляя, как марионетки, начали танцевать, оглашая гостиную громким, неестественным смехом. В исполняемом ими отдаленном подобии тарантеллы ощущался привкус хмельного веселья шахтеров, проводящих свой праздник на лоне природы.

Торжествующие крики приближались к крещендо, когда в гостиную спустился по лестнице Дези-Один.

— Ты действительно великий человек, генерал! — обратился он к Хауку. — Посмотри, какие они счастливые! Это ты заставил их чувствовать себя так замечательно!

— Скажу-ка я тебе кое-что, Ди-Один, — ответил Маккензи, вытаскивая из кармана изуродованную сигару. Самому-то мне вовсе не весело. Я чувствую себя, как крыса в сточной канаве, а может быть, и вдесятеро хуже.

И в первый раз за все время их знакомства с момента встречи в мужском туалете аэропорта Лоуган Дези-Один поглядел на Хаука неодобрительно. Долгим и суровым взглядом.

* * *

Уоррен Пиз, облаченный в пижаму, слетел вниз по лестнице своего в меру элегантного дома в пригороде Фейрфакса, промчался через гостиную, в которую падал свет от лампы, горевшей в прихожей, перепутал двери, врезался в какую-то стену, тут же в панике изменил курс и, попав наконец в свой кабинет, ринулся к мигавшему вовсю аппарату. Нажал на три кнопки, прежде чем нашел нужную, ощупал письменный стол в поисках лампы и, включив ее, с криком упал на стул:

— Где вы, черт возьми, были? Вас не могли разыскать целый день и всю ночь, сейчас же — четыре утра! С каждым часом мы приближаемся к катастрофе, а вы как в воду канули! Я требую объяснений!

— У меня начались рези в животе, сэр.

— Что? — завопил Пиз.

— С желудком не все в порядке. Газы, господин секретарь.