Дорога в прошедшем времени

Тбилисская трагедия усилила паралич и без того растерявшихся кадров милиции, не привыкших к мощной критике со всех сторон. При росте преступности задержания, аресты, применение оружия резко снизились. Я старался изменить эту ненормальную тенденцию, постоянно, настойчиво доводя до личного состава простые истины. Есть закон – действуй в соответствии с законом. Полагается задерживать – задерживай, полагается арестовывать – арестовывай, есть необходимость в соответствии с законом применять оружие – применяй…

Если бы наша задача состояла только в том, чтобы не нарушать закон, то она легко решалась бы «ничегонеделанием». Но задача иная – обезвреживать преступника, передавать суду, не нарушая закона. Если закон не нарушен (а при применении оружия в 98 случаях из ста он не нарушался), вышестоящий начальник обязан отстоять подчиненного от любых нападок и попыток дискредитации, от кого бы они ни исходили. Не можешь это сделать сам – обратись к министру. Мы сломали этот страх, и уже в 1990 году ситуация резко изменилась. В три раза больше стали применять оружие, на 40 процентов возросли задержания и аресты.

Другое дело, что милиция осталась прежней, она не изменилась ни технически, ни в правовом, ни в кадровом отношении, методики остались старыми. Милиция не смогла подтянуться к качественно изменившейся преступности. Она улучшила свою работу благодаря росту нервных, психологических, физических нагрузок на личный состав. Но это уже предел.

После апреля 1989 года Грузия продолжала оставаться постоянно «горячей точкой». В июле 1989 года – столкновения в Абхазии, беспорядки в Зугдиди. Захват оружия. Совет Национальностей направил в Сухуми специальную комиссию, пытался успокоить враждующие стороны, однако это не удалось. Тот, кто хочет эскалации напряженности, всегда найдет повод. Нужен филиал грузинского университета в Сухуми, не нужен филиал университета – разве для нормальных людей этот вопрос стоит жизни хотя бы одного человека? В ночь на 16 июля, использовав эту «проблему» как повод, в Сухуми были организованы массовые беспорядки. Интересы грузинских и абхазских сепаратистов здесь совпали, хотя цели были различны. Одни думали о выходе из Грузии. Грузинские «политики» звиадистского толка надеялись доделать то, что не удалось после 9 апреля – уходить из СССР. В результате беспорядки охватили почти всю Абхазию и Западную Грузию. Погибли десятки людей, сотни были ранены. В Зугдиди из следственного изолятора выпустили сто восемьдесят подследственных. Органы МВД практически разделились по национальному признаку и не оказывали почти никакого сопротивления, когда беснующиеся толпы захватывали объекты, где имелось оружие. За короткое время в руках у экстремистов оказалось 4500 стволов (правда, 4300 из них – охотничьи ружья). Железнодорожное и автомобильное сообщение было парализовано группой Звиада Гамсахурдия. После встречи бунтовщиков с первым секретарем ЦК КП Грузии Г.Г. Гумбаридзе в ответ на призывы к разуму экстремисты вообще разобрали железнодорожные пути.

Это был крупномасштабный бунт, если еще не гражданская война, которая на этой прекрасной земле, к сожалению, разразится позднее и надолго, из-за ограниченности и тупости политиков, отбросит Абхазию назад, принеся огромные страдания ее трудолюбивому народу и изгнанным из своих домов, ни в чем не повинным грузинам. А какое огромное количество отпускников в самый разгар курортного сезона застряло в жаре без воды в раскаленных поездах, скопилось в аэропортах. Они-то за что страдали? За кого? За Ардзинбу? За Звиада Гамсахурдия? Или еще за кого-то?

Мне пришлось не ждать решений Верховного Совета и самому принимать решения. Направил, по согласованию как с руководством Грузии, так и Абхазии, в зону конфликта около четырех тысяч солдат внутренних войск во главе с командующим, генерал-полковником Ю.В. Шаталиным. Войскам была поставлена задача – сдерживать насилие, способствовать работе республиканских органов по разрешению конфликта.

Докладывая об этом депутатам, я еще раз обратил внимание на необходимость строгого соблюдения принципа, когда «…республика сама обязана поддерживать порядок на своей территории. Когда своих сил не хватает, помогает центр. Вместе с тем я уже докладывал Верховному Совету и остаюсь убежденным в том, что насилию нельзя уступать. Демократия – не произвол. Верховенство закона должно быть обеспечено, если потребуется, и силой. Силой, опирающейся на Закон. Но вся трагедия в том, что у нас нет таких законов. А те, которые есть, не работают с всеобщего «демократического согласия».

Срочно нужен Закон о режиме чрезвычайного положения и полномочиях сил правопорядка. В противном случае разгул произвола и беззакония не сдержать.

И все-таки, хотя на этот раз события были достаточно драматичны, удалось избежать больших человеческих жертв.