Дорога в прошедшем времени

И мы с Язовым полетели в Баку. Потом на вертолете облетели город. Улицы забаррикадированы гружеными машинами, троллейбусами, толпы людей… Язов собрал командиров, попросил их доложить обстановку:

– Где находишься?

– Нахожусь на аэродроме.

– Сколько времени?

– Трое суток. Все полностью блокированы.

Перед армейскими частями и внутренними войсками стояла задача – овладеть положением, обеспечить безопасность населения любой национальности и контроль за обстановкой. В городе оказались блокированными 3,6 тысячи военнослужащих СА и около 12 тысяч ВВ. На подступах было 6,4 тысячи сил СА, которым предстояло войти в Баку.

План с разбивкой города на комендантские участки был разработан. Решение Верховного Совета СССР о введении в Баку чрезвычайного положения получено. Комендантом я назначил начальника штаба внутренних войск генерала В. Дубиняка, разумного, спокойного, опытного человека. Подразделениям была поставлена задача – к трем часам утра 20 января занять комендантские участки.

При входе в город частям было оказано ожесточенное сопротивление с применением огнестрельного оружия. В ходе преодоления преград и сопротивления мятежников погибли 7 военнослужащих, 51 человек был ранен. Войска были вынуждены применить оружие. 19 и 20 января погибло 69 граждан. Общее число погибших в Баку с 20 января по 19 февраля составило 142 человека, раненых – 498, в том числе из союзных сил охраны порядка убито 35 человек, ранен 101.

Что мешало Верховному Совету, правительству Азербайджана самим, при помощи республиканской прокуратуры, КГБ, МВД, если надо – внутренних войск, с опорой на поддержку людей, самим навести порядок в собственном доме? Никто и ничто, кроме полного отсутствия авторитета, безволия, капитулянтства и страха, а может быть, и тайного желания попробовать «самостийности», избавиться от Москвы, от «убийцы» Горбачева, как писали на всех заборах. Об убитых и растерзанных семьях армян никто не вспоминал, зато поразительным образом находились все новые и новые жертвы среди азербайджанцев: стариков, женщин, детей. Как только войска подавили бесчинства и вернули местной власти власть, она, оправившись от испуга, во всем, что произошло, начала винить центр, Москву. Это была циничная ложь.

Положение постепенно удалось стабилизировать. Но трагизм ситуации был очевиден. Центральные власти и мы, как исполнители воли Верховного Совета СССР, оказались в странном положении.

Республиканские советские и партийные органы фактически ничем не управляли. Первый секретарь ЦК КП Азербайджана А. Визиров уехал в ту же ночь, как установили режим чрезвычайного положения. После этого все государственные структуры Азербайджана, начиная с Верховного Совета, осудили Указ ВС СССР от 19.01.1990 и потребовали его отмены. Конечно, это была игра, это была ложь: «Мы против войск и чрезвычайного положения!» На самом деле после того, как произошла стабилизация обстановки, я как министр неоднократно обращался в Баку с предложениями снять комендантский час и чрезвычайный режим и неизменно получал отказ. Но тогда, в январе, когда страсти кипели, все делали вид, что они «против» ввода войск. Все: и республиканское управление КГБ, и прокуратура, и министерства – все приняли гневные резолюции, осуждающие введение режима чрезвычайного положения. По их мнению, в Баку было «все в порядке». Вот оно где, «двоевластие», раздвоение союзных и республиканских спецслужб и министерств.

Как-то в один из первых дней, утром, мне сообщили, что аппарат Министерства внутренних дел республики собрался во дворе на митинг с целью принять решение, осуждающее ввод войск. Срочно выехал в министерство. Шум, гам. Все кричат. Подошел к одному из наиболее активных: «Здравствуйте!» Он в ответ: «Я вам руки не подам, в крови ваши руки». Я говорю: «Вы можете не подавать мне руки, но, пока я министр, приказываю: прекратить галдеж! Чего здесь собрались?»

Народ в МВД все-таки дисциплинированный. Сразу поняли. Начали объяснять. Я сказал, что в митингах участвовать не собираюсь: «Если у вас есть какое-то помещение, соберитесь! Я готов прийти и спокойно разобраться, ответить на все ваши вопросы». Нашлись разумные люди. Собрались в красном уголке, набились в него, что называется, битком, человек четыреста, не меньше. Спокойного разговора, конечно, не получилось. Часа два я их убеждал, охрип. Говорю: «Не переживу позора, если работники МВД поддержат беззаконие. Вы что, забыли, как резали армян, как сорок шесть человек выбросили на ваших глазах из окон квартир? Это – на вашей совести! А теперь, когда из-за вашей бездеятельности ввели войска, вы зашумели. Вы клятву давали, присягу принимали».