Дорога в рай (Рассказы)

- Кроме того, используя такой способ, мы могли бы действовать масштабно. Захотим - и приготовим двадцать изюминок, а потом, на закате, нам останется только разбросать их на поляне, где их подкармливают, и уйти. Через полчаса таблетки начнут действовать. Когда мы возвращаемся, фазаны уже расселись по деревьям и покачиваются, ощущая некоторую слабость, притом стараются сохранить равновесие. Но скоро каждый фазан, который съел хотя бы одну изюминку, обязательно свалится без сознания на землю. Дорогой ты мой, да они будут падать с деревьев, как яблоки, и мы будем ходить и собирать их!

Клод в восхищении смотрел на меня.

- О господи, - неслышно произнес он.

- И нас ни за что не поймают. Мы просто пройдем по лесу, разбрасывая по дороге изюминки, и даже если бы за нами наблюдали, все равно ничего бы не заметили.

- Гордон, - сказал он, кладя руку мне на колено и глядя на меня большими и сверкающими, точно звезды, глазами. - Если эта штука сработает, она произведет настоящую революцию в браконьерстве.

- Рад слышать.

- Сколько у тебя осталось таблеток? - спросил он.

- Сорок девять. В пузырьке было пятьдесят, я съел только одну.

- Сорока девяти мало. Нам нужно не меньше двухсот.

- Ты с ума сошел! - вскричал я.

Он медленно отошел и встал у двери спиной ко мне, уставившись в небо.

- Двести - крайний минимум, - тихо произнес он. - Особого смысла нет все это затевать, пока у нас не будет двухсот штук.

"Что же он, черт побери, замыслил?" - подумал я.

- До открытия сезона для нас это последняя возможность, - сказал Клод.

- Больше никак не могу достать.

- Ты ведь не хочешь, чтобы мы вернулись с пустыми руками?

- Но зачем так много?

Клод повернул голову и посмотрел на меня невинными глазами.

- А почему бы и нет? - мягко произнес он. - У тебя что, есть какие-то возражения?

О боже, неожиданно подумал я, да этот сумасшедший вздумал испортить мистеру Виктору Хейзелу церемонию открытия охотничьего сезона.

- Достаешь две сотни таблеток, - сказал он, - и тогда мы этим займемся.

- Не могу.

- Но попробовать-то ты можешь?

По случаю открытия охотничьего сезона мистер Хейзел принимал гостей каждый год первого октября, что было великим событием. Немощные джентльмены в твидовых костюмах - некоторые с титулами, а некоторые просто богатые съезжались отовсюду на автомобилях со своими носильщиками ружей, собаками и женами, и целый день в долине звучали раскаты ружейных залпов. Фазанов там всегда было предостаточно, поскольку каждое лето леса методично заселялись сотнями дюжин молодых птиц, что влетало в копеечку. Я слышал, будто разведение и содержание каждого фазана, до того как его застрелят, обходится дороже пяти фунтов (приблизительно цена двухсот буханок хлеба). Но мистер Хейзел с затратами не считался. Пусть и на несколько часов, но он становился большим человеком в маленьком мире, и даже глава судебной власти графства, прощаясь с ним, похлопывал его по спине и пытался вспомнить, как его зовут.

- А что, если мы уменьшим дозу? - спросил Клод. - Почему бы нам не разделить содержимое одной капсулы на четыре изюминки?

- Думаю, можно, если ты этого хочешь.

- Но достаточно ли птице четверти капсулы?

Можно только восхищаться его хладнокровием. Даже на одного фазана опасно охотиться в этом лесу в такое время года, а он собрался наловить целую кучу.

- Четверти вполне достаточно, - сказал я.

- Ты уверен?

- Сам подумай. Рассчитывать нужно по отношению к массе тела. Это все равно в двадцать раз больше, чем необходимо.

- Тогда уменьшим дозу на четверть, - сказал он, потирая руки, и помолчал, подсчитывая в уме. - Нам нужно сто девяносто шесть изюмин!

- Ты понимаешь, о чем говоришь? - сказал я. - Да у нас на одну подготовку уйдет несколько часов.

- Ну и что! - вскричал Клод. - Тогда пойдем завтра. Изюминки оставим на ночь, чтобы они вымокали, и у нас будет все утро и весь день, чтобы приготовить их.

Именно так мы и поступили.

И вот, сутки спустя, мы были в пути. Мы шли не останавливаясь минут сорок и уже приближались к тому месту, где тропинка сворачивает вправо и тянется по гребню холма к лесу, где живут фазаны. Оставалось пройти что-то около мили.

- Надеюсь, у сторожей случайно нет ружей? - спросил я.

- Ружья есть у всех сторожей, - сказал Клод.

Этого-то я и боялся.

- В основном против хищников.

- Ну вот!

- Конечно, нет никакой гарантии, что они не пальнут и в браконьера.

- Ты шутишь.

- Совсем нет. Но они стреляют только в спину. Тому, кто убегает. Они любят стрелять мелкой дробью по ногам ярдов с пятидесяти.

- Они не имеют права! - вскричал я. - Это уголовное преступление!

- Как и браконьерство, - сказал Клод.

Какое-то время мы шли молча. Солнце висело справа от нас ниже высокой изгороди, и тропинка была в тени.

- Можешь считать, тебе повезло, - продолжал он. - Тридцать лет назад стреляли без предупреждения.

- Ты в это веришь?

- Я знаю, - сказал он. - Сколько было таких ночей, когда я мальцом заходил, бывало, на кухню и видел моего папу. Лежит он лицом вниз на столе, а мама стоит над ним и выковыривает ножом для чистки картофеля картечь из его ягодиц.

- Хватит, - сказал я. - Мне от этого не по себе.