Дорога в Рим

Решив не поддаваться страху, Фабиола последовала за Секстом. В конце концов, сейчас начало дня, люди заняты привычным делом — женщины и рабы торгуются с хлебопеками, зеленщиками и мясниками, виноторговцы нахваливают свой товар и предлагают глоток каждому, кто согласится слушать, кузнецы стучат по наковальне под добродушную болтовню горшечников и плотников, присевших рядом с чашей ацетума. Над всем носится вонь от кожевенных и сукновальных мастерских, менялы испепеляют грозными взглядами калек, зарящихся на аккуратные стопки монет, уличные мальчишки снуют в толпе, гоняясь друг за другом и норовя стащить что подвернется. Все как раньше.

«Кроме легионеров», — поправила себя Фабиола. Давний закон, запрещавший солдатам появляться в Риме, отменен лично Цезарем: угроза мятежей не стихала, и Рим наполнился войсками сверх прежней меры. Под охраной Секста и в присутствии легионеров ей ничто не грозит…

— Пойдем, — заявила Фабиола, вздернув подбородок. До Лупанария оставалось всего ничего.

Секст, видя ее привычную решимость, с улыбкой кивнул.

Вскоре они уже подходили к улице, лучше других знакомой Фабиоле: здесь, невдалеке от Форума, располагался Лупанарий. Девушка вновь замедлила шаг, однако на этот раз совладать со страхом оказалось проще: она уже давно не та тринадцатилетняя рабыня, которую притащили сюда на продажу. Беспокойство вскоре сменилось оживлением, Фабиола зашагала скорее, обгоняя Секста.

— Госпожа!

Фабиола не обернулась. Толпа наконец поредела, и девушка застыла с открытым ртом в нескольких шагах от входа. Ничего не изменилось. Два ярко раскрашенных каменных фаллоса высились по обе стороны от арочного портала, недвусмысленно указывая на природу заведения, снаружи стоял бритоголовый великан с окованной дубиной в руке.

— Веттий… — Голос Фабиолы дрогнул от волнения.

Великан даже не взглянул.

Откинув с лица покрывало, Фабиола подошла ближе:

— Веттий!

Услыхав свое имя, привратник нахмурил лоб и огляделся.

— Не узнал? Неужели я так изменилась?

— Фабиола? — с запинкой выговорил великан. — Ты?

На глаза Фабиолы навернулись счастливые слезы, она кивнула. Веттий входил в число самых преданных ее друзей; она умоляла Брута выкупить вместе с нею и обоих привратников, однако Йовина ловко ушла от сделки — для заведения эта парочка была слишком ценна. Расставание с ними отозвалось тогда в сердце Фабиолы жгучей болью.

Веттий кинулся было к ней с объятиями и тут же замер на месте: путь ему преградил Секст — явно проигрывающий ростом противнику, но от этого не менее бесстрашный.

— Назад! — рявкнул Секст, выхватывая меч.

Удивление на лице Веттия вмиг сменилось злобой, однако ответить он не успел — Фабиола коснулась руки Секста.

— Это друг, — объяснила она, стараясь не замечать смущенного взгляда телохранителя. Секст хмуро отступил. — Как же давно мы не виделись! — с чувством произнесла Фабиола, глядя на Веттия.

Помня о разнице в положении, привратник уже не порывался обнять девушку и лишь отвесил неловкий поклон.

— Клянусь Юпитером, рад тебя видеть! — чуть сдавленно произнес он. — Боги вняли моим молитвам.

Фабиола, уловив озабоченность в его голосе, тут же насторожилась:

— А где Бенигн? Он здоров?

— Куда ему деться! — По небритому лицу Веттия скользнула кривая ухмылка. — Дрыхнет в покоях, могу голову прозакладывать. Отсыпается после ночного караула.

— Хвала Митре, — выдохнула Фабиола. — Тогда в чем дело?

Веттий неловко покосился по сторонам.

Фабиола вспомнила собственную настороженность в те времена, когда здесь жила, и поняла, что речь о Йовине.

Веттий склонился к ее уху.

— Порядка нет который месяц, — шепнул он. — Еще и клиентов теряем.

— Почему? — поразилась Фабиола. На ее памяти в Лупанарии всегда было многолюдно.

Привратник не успел ответить.

— Веттий!

При звуке сварливого голоса, который почти четыре года выкликал ее к клиентам, Фабиола едва сдержала подкатившую к горлу тошноту.

— Веттий! — еще раздраженнее повторила Йовина. — Ступай в дом!

Привратник, виновато взглянув на собеседницу, повиновался. Фабиола с Секстом последовали за ним.

Приемный зал с мозаичным полом выглядел таким же пестрым и помпезным, как и в былое время. Стены от пола до потолка покрывала яркая роспись, изображающая леса, реки и горы, с которых поглядывали на посетителя пухлые купидоны, сатиры и разнообразные божества — из них особо выделялся Приап с внушительным пенисом. Одна стена изображала в ряд любовные позы, каждую под своим номером, чтобы клиенты могли без затруднений указать желаемое; в центре мозаичного пола высилась статуя обнаженной девушки в объятиях лебедя. На всем лежала легкая печать затхлости, будто зал давно не чистили. Теперь слова Веттия стали понятнее.