Дорога в Рождество

Алексей понял, кого так напоминала ему спутница: Валентину Петровну, тетю Валю, соседку, заменившую ему в детстве бабушку. Занятая на работе мама частенько отводила сына к соседям, и тетя Валя учила его нехитрым житейским премудростям, рассказывала сказки, а после, когда Алеша подрос, выслушивала его рассказы о школьной жизни. Удивительно, но ее советы всегда были уместны и тактичны. По праздникам тетя Валя с мужем, дядей Колей, иногда заходили к ним, если в доме не было сановных гостей. В этих простых людях было столько душевной теплоты и покоя, что даже мама оттаивала… Алеше тогда казалось, что мама — веселая, добрая, красивая девушка, которая лишь исполняет роль важной дамы. Дядя Коля учил мальчика разному мужскому ремеслу, а был он мастером на все руки: чинил соседям все — от старой табуретки до нового автомобиля. Алексей, лишенный отцовского внимания, тянулся к пожилому мужчине, для него радостными были и тяжесть молотка, и запах лака, и многообразие всяких инструментов.

Как же пригодились ему в жизни уроки дяди Коли! Сколько раз умение что-либо починить, отладить, настроить выручало в тюремной жизни, вызывало уважение не только товарищей по несчастью, но и начальников.

-5-

— Давай-ка, Алеша, ужинать, — Галина Петровна уже хлопотала, выкладывая на стол какие-то пакеты, свертки.

— Да я не хочу, кушайте, — смутился Алексей.

— Хочу не хочу, а составь компанию старухе, — по-доброму улыбнулась та. — Я ужасно проголодалась! Дома-то не ела ничего, сегодня ж сочельник — до первой звезды не положено. А пока до вокзала добралась — уже все небо в звездах.

Алексей выглянул в окно. Черное небо было и впрямь, как алмазами, усеяно звездами. Они сияли, придавая некую торжественность мелькающим за окнами полям, лесам, деревушкам, окутанным темнотой.

— Сегодня пост еще. Я вот кутью сварила с медом, с изюмом, так уж принято. Да вот и пирог с капустой, и огурчики свои, домашние.

Она продолжала хлопотать, и Алексей почувствовал, что женщина хочет разделить с ним ужин не из жалости, а просто от чистого сердца, что ритуалы и обычаи Рождества для нее очень много значат, даруя радость, которую надо с кем-то разделить.

Вся нехитрая снедь вскоре была выложена на белую салфетку. Тетя Галя перекрестила стол — и чувствовалось, что обычный ужин превращается в торжественную трапезу.

Пирог был еще теплый и пах домом… Алексей вспоминал избушку Наташиной мамы, радостные предсвадебные хлопоты. На душе снова стало тяжело, эта тяжесть мешала дышать. Галина Петровна не расспрашивала, но он сам вдруг ощутил невозможность сдерживать в сердце груз. Он почувствовал себя маленьким мальчиком Алешей, которому необходимо было делиться с соседкой тетей Валей детскими тревогами и страхами. Он рассказывал этой, почти незнакомой женщине о своей непутевой жизни, о том, как сам губил дарованное судьбой счастье. На него смотрели такие понимающие, такие родные глаза, обрамленные лучиками морщин…

Та зима, когда они с Наташей поженились, казалась залитой солнечным светом, наполненной искрящимся снегом и бесконечной радостью. Мир вокруг преображался от того света, который был в их сердцах. Наташа каждый день удивляла. Она отказалась от домработницы, не желая присутствия чужого человека в доме. Жена оказалась прекрасной хозяйкой, и Алексей начал забывать вкус полуфабрикатов и комплексных обедов. Но главное — она была рядом, она всегда все понимала. Алексей открывал в ней новые черты каждую минуту и что-то новое в жизни для себя. Он узнал, что слово «любовь» — не то же самое, что «страсть»: оно шире, выше, в этом слове — и бесконечная нежность, и забота, и дружба. Счастье складывалось и из тех минут, когда он крепко обнимал жену, словно боясь ее потерять, и из тех часов, когда он боялся пошевелиться, — ее голова лежала на его плече, и плечо затекало, но не хотелось спугнуть ее покой, нарушить тишину. Счастьем было вместе идти на работу и с работы, вместе, дурачась, обливаясь водой, мыть посуду.