Дорога в снегопад

– Паровозик-то когда это говорил? – усмехнулся Антон. – Когда мы в третий класс ходили.

– А теперь в том Ромашково сотка земли стоит под сорок тысяч зелени, да и паровозик на металлолом давно сдали, – вдруг добавила Настя с таким знанием предмета, что они остолбенели.

– Кто научил этой дряни? – строго спросил Антон. – Ты смотри, – сказал наконец он, с полминуты не отрывавший от дочери задумчивого взгляда. – Мы еще не состарились, а они уже выросли.

* * *

На следующий день без десяти три пополудни Алексей вошел в помещение «Кофе-Хауса» на углу Гагаринского, спросил чашку «американо» и потягивал его, созерцая полупустое кафе и его посетителей. В солнечном окне двигались спины разноцветных машин и мелькали головы прохожих. Юля появилась ровно в три, и когда она зашла, он сразу понял, что именно она, хотя никогда до этого ее не видел. В первое мгновение он даже отпрянул, так как ему показалось, что явилась Кира, – до такой степени были они похожи.

Минут за сорок пять все главное было сказано, они расплатились и, наслаждаясь погожим вечером, пошли пройтись, так как иных дел до начала мероприятия не имели ни он, ни она. Все это время Алексей чувствовал себя сбитым с толку и, только оказавшись на улице, смог отрешиться от поразившего его сходства, да и то не окончательно.

Климат Москвы оставляет москвичам для настоящей европейской одежды очень ограниченные отрезки времени, и один из них – время после бабьего лета до первых заморозков, то есть так называемые демисезонные. И если вам позволяют средства и у вас есть настроение и основания подчеркнуть свою причастность к подлинной городской культуре, именно в это время вы можете ощутить себя на равной ноге с жителями Милана или Франкфурта, то есть настоящим горожанином в смысле рекламного буклета и даже (отчасти) магдебургского права.

Они зашли на Гоголевский, пошли в прохладе под сенью тополей, наступая на подвижные тени, изодранные солнечными пятнами, и поравнялись с недавно установленным памятником писателю Шолохову. Шолохов сидел в лодке и, судя по всему, рыбачил, задумчиво глядя на воду, а за его спиной табун лошадей боролся с донским течением, иллюзию которого создавала вода, плоско стекающая навстречу плывущим лошадям, и из металлической плиты торчали только их задранные головы с грустными выпуклыми глазами.

– На чем я там остановился? – спохватился Алексей, которому показалось, что молчание затянулось. – А, да, вечная молодость… Ну, значит, вот. Есть как бы некая теоретическая концепция стволовой клетки. Стволовая клетка – это клетка, которая может породить самое себя, а также все остальные виды клеток. Поэтому ты можешь теоретически получить все, что хочешь из этой клетки. Поэтому она и вожделенна. Это власть над морфогенезом. Кто владеет дифференцировкой, тот владеет жизнью. Торжество разума над живой материей фактически. Но это в теории. Там это называют «секси», – Алексей произнес это особенным игривым тоном и подмигнул Юле, – «секси», то есть привлекательное такое направление.

Они присели на лавочку и стали смотреть за тем, как рыбачит классик.

– Всегда хотела жить в доме, который стоит на берегу реки. А лучше, на берегу моря.

– А делать там что? – спросил Алексей.

– Так, – неопределенно ответила она, – приезжать иногда потупить.

– В двадцать пять лет, – усмехнулся Алексей, – я тоже хотел жить в доме, который стоит на берегу моря… Это пройдет.

Она недоверчиво на него посмотрела.

– Я почти в таком доме живу, – сказал Алексей. – Правда, дом не на самом берегу, но море из него видно.

– Класс! – сказала Юля. – Это в Шотландии?

– Да, это в Шотландии. А впрочем, ничего классного. Хочется жить на своей реке. На своем море.

Как-то не сговариваясь, они поднялись и медленно пошли к концу бульвара в сторону площади. Алексей потерял чувство времени. Ему показалось, что на месте обувного магазина на углу Пречистенки они увидят булочную в осязаемом облаке горячего, только что выпеченного хлеба, где можно будет купить розанчик, что в конце бульвара будут стоять автоматы с газированной водой, – он вспомнил, как Кира отказывалась с ним целоваться, если он не прекратит пить воду из этих автоматов, – что дальше будет ларек с мороженым и киоск «Союзпечать». И кто именно была эта девушка, которая шла сейчас рядом с ним, он тоже несколько мгновений плохо понимал.

– У тебя сумка тяжелая, – сказал он. – Давай мне, я понесу.

Юля остановилась и насмешливо сказала:

– Мужчина с женской сумкой – ни разу не комильфо.

– Ни разу не комильфо, – задумчиво повторил он и как бы вернулся в настоящее время.

* * *