Дорога в страну четырёх рек

Лицо у девушки было бледное и испуганное, Игнатию стало очень жаль ее. Он хотел было протиснуться ближе, чтобы понять, что именно происходит, как его внимание привлекла одна из картин. То, что было изображено на ней, показалось Игнатию до боли знакомым. Словно недавняя реальность вновь коснулась его сознания. Ирландский коракл и две фигуры, один из которых был не кто иной, как Ариман. У Игнатия по спине побежали мурашки.

«Интересно, откуда Жанна его знает», — подумал Игнатий, разглядывая детали картины. Он все меньше и меньше удивлялся тому необычному, что происходило с ним в последнее время. Тем не менее изображенное на холсте вызывало очень неприятные воспоминания, словно тягостная муть начинала подниматься из глубины души. У Игнатия было такое чувство, словно он чуть было не совершил нечто непоправимое, но вовремя остановился. Называлась картина не менее знакомо — «Обманные тропы». В это время журналисты наконец отстали от Жанны, и она, увидев Игнатия, подскочила к нему.

— Привет! Ты пришел, я так рада! — воскликнула художница.

Игнатий немного смутился. Он всегда смущался, когда девушки начинали обращать на него внимание.

— Привет. Да, вот зашел. У тебя интересные картины.

Он хотел сказать «хорошие, классные», но осекся. Все до одной работы вызывали либо страх, либо отторжение. По крайней мере в изображенную на них реальность точно не хотелось попасть.

— Это картины ада, — словно прочитав его мысль, спокойно пояснила Жанна.

— Ада? — переспросил Игнатий, удивленно уставившись на нее. — А зачем ты рисуешь ад?

— Не знаю. Я вижу это — и пишу, что вижу. — Жанна пожала плечами.

Ее лицо выражало детскую непосредственность, она была словно ребенок, который нарисовал бабайку и не знает, почему он это сделал.

— Значит, ты рисуешь свои страхи?

— Нет, не страхи, скорее какую-то реальность, которая существует где-то там. — Жанна неопределенно махнула рукой. — А ты психоаналитик, что так расспрашиваешь меня?

— Нет, я историк, — улыбнулся Игнатий.

— Какие же истории ты знаешь? — пошутила Жанна.

— Я знаю просто историю, — не принял шутку Игнатий. — А это кто? — спросил он, указывая на Аримана.

— Не знаю, тип какой-то. Я туг никого не знаю, впрочем, с сегодняшнего дня знаю одного. Это ты. Ты тоже оттуда, только ты единственный светлый оттуда.

— Я? И где ты увидела меня?

— А вот здесь, рядом с этим, как ты говоришь, Ариманом. — Жанна еще хотела сказать, что у нее есть портрет Игнатия, но осеклась.

— А ты сам откуда знаешь этого типа? — спросила Жанна, хитро прищурившись.

— Видел один раз. — Игнатий почувствовал тревогу, ему захотелось поскорее уйти отсюда и увести Жанну.

С каждой минутой он понимал, что времени остается все меньше и меньше. Медлить было нельзя. Он оглянулся по сторонам.

— Ты спешишь? — спросила Жанна, которая очень не хотела, чтобы Игнатий так быстро уходил.

— Нет, я не спешу. Пойдем отсюда, вместе пойдем.

— Я не могу пока, Женич сказал, что еще надо дождаться какого-то известного мага, он хотел представить меня ему. Утром мы с ним разминулись, потому что я опоздала на пресс-конференцию и на открытие выставки. Может, ты подождешь, пока я освобожусь? Мы уйдем тогда вместе…

— Кто такой Женич и что за маг?

— Мага не знаю, а Женич — это вон тот жирный. Видишь, с теткой в сиреневом платье разговаривает.

— Он тебе кто?

— Он эту выставку организовал, а вообще он…

Жанна осеклась, она стала понимать, что сейчас начнет сболтнет лишнее. Зачем Игнатию знать, кто такой этот Женич.

— Да не важно, кто он, — добавила она. — Так ты подождешь?

— Нет, идем скорее отсюда.

Игнатий схватил девушку за руку и потащил к выходу.

— Да нет, погоди, я не могу сейчас вот так уйти, — начала сопротивляться Жанна.

Но Игнатий был решителен.

— Эй, Жанка! — послышался визгливый фальцет. — Ты куда?

— Женич, я сейчас вернусь, я на минутку.

— Жанка, у нас еще одна встреча, не уходи никуда! — крикнул Женич, покраснев, как рак, от напряжения.

— Я быстро, — крикнула ему уже на бегу Жанна.

Она понимала, что не в силах сопротивляться Игнатию, да и с магом ей совершенно не хотелось встречаться. Хотя надо было, к этому обязывал ее долг перед Женичем, который устроил ей вот такую сногсшибательную выставку.

Глава 43

Олеся была потрясена прочитанным. Жития святых она всегда воспринимала как некие полусказки. Давно забытые события, стершиеся из памяти людей, приукрашенные и даже придуманные многими поколениями летописцев. Да, они назидательны, поучительны, полезны для души, но понимать их надо не буквально, а иносказательно. Они далеки от окружающей нас действительности.