Дорога в…

— Ты сейчас выглядел так беззащитно, словно где-то тебя обидели сильно. Может, иногда нужно выговориться? Я готов послушать, не задавать вопросов и ни чему не удивляться. И обязуюсь сохранить все в тайне, Антон?! — сказал он как-то просительно. Я, помотав головой, выдавил нехотя:

— Да ты что, какие обиды? Все отлично, кроме этой комы. — мне хотелось рассказать ему о ней всю подноготную о своих ощущениях, но ведь я и сам не разобрался ещё, что творил этот Князь в отношении меня. Что-то свербело в груди и не давало мне до сих пор сосредоточиться. Каждый раз, как закрывал глаза, перед внутренним взором вставал образ того полуголого мужика, что насиловал меня. Я одного боялся, что он вновь что-то со мной сделает.

— Антон, вот опять это выражение лица.

Я огрызнулся:

— Да что ты к моему лицу прикопался? Всё, спать. И не лезь, прошу, в мою душу.

Тот кивнул, мрачно глядя на меня.

— Спокойной ночи, Антон.

Кивнул ему быстро и, глотнув из термоса, затушил костер. Так и запрыгнул в машину со слезящимися глазами. Поворочавшись на заднем сидении, кое-как всё-таки заснул и словно упал в темноту

— Тошка-картошка… — прозвучало в темноте. С дрожащими руками и ногами прохрипел:

— Кто вы?

Тихий смех и отголоски эха словно прошли сквозь меня.

— Князь… — ответил он мне очень тихо, едва слышно.

— Я не верю, тебя нет. Есть я и мой мир с родителями.

Голос засмеялся.

— У тебя не было родителей в том смысле, о котором ты думаешь. У тебя всегда был я…

Кричу в темноту и мотаю головой, пытаясь проснутся.

— Не верю, ты врёшь. Зачем тебе мои мучения? Зачем тебе я?! Отпусти меня, прошу, хватит!!!

Кажется, слезы текли уже по-настоящему. Темнота рассеивается, и я вижу, что стою напротив моего кошмара. Все тот же полуголый мужчина смотрит на меня внимательно и с какой-то тревогой.

— Они тебе ничего не рассказали? — тихо спрашивает меня он. Трясущимся голосом отвечаю, делая шаг назад.

— Кто? И что мне должен рассказать? Отпусти…

Но он делает ко мне шаг, неожиданно оказывается за моей спиной и тотчас обнимает меня.

— Антон, Антон, успокойся. Свое я уже получил сполна. Но не могу забыть твоего запаха и вкуса крови. Ты сладкий и горький, ты хрупкий и сильный, я предложил тебе быть со мной, и ты отказался. Прошу, дай мне…

Неожиданно темнота вновь обступила меня, и я почувствовал, что просыпаюсь. Открываю глаза и чуть не кричу от ужаса. Он смотрит на меня, лёжа на моем теле. Я голый и распятый перед ним. Сердце готово выпрыгнуть из груди.

— Ты не должен меня бояться, ты ведь уже был со мной… и ты уже большой мальчик, не правда ли?

С ужасом смотрю на него и пытаюсь закричать, но голоса нет. Он, с усмешкой глядя мне в глаза, опускает голову к моему паху, и я вздрагиваю, когда он касается языком моего живота. Словно обжигает мне кожу, и я вновь встречаюсь с ним взглядом. Что он сейчас задумал? Его взгляд обжигает меня, стон помимо моей воли вырывается с хрипом из горла, жалобный и беспомощный. Почему я стону? Тело охватывает судорогой, и замирает словно на взлете.

— Зачем ты прячешь свое тело? Оно такое красивое. — с хрипом выговаривает он, оторвавшись от ласк моего тела.

А я будто желаю продолжения, или, действительно, желаю? Мое тело прогибается к нему навстречу, и ноги сами охватывают его торс. Стон вновь исходит из моей груди, и я взрываюсь в неожиданном оргазме, так что звездочки сыплются из глаз. Он припадает туда, куда брызнула сперма, и аккуратно всё слизывает.

— Антох?! Антон!!! Подъем!!!

Слышу голос Женьки откуда-то издалека и открываю глаза. Я в машине на заднем сидении. Одетый, накрытый теплым пледом. Словно ничего и не было… Изумленно смотрю на веселого Женьку.

— Что хоть приснилось? Стонал ты громко… надеюсь, не от боли? — он смотрит на меня испытующе.

— Как ты мог слышать что-то? Ты ведь далеко от меня находился.

— Ну, как проснулся, пошел тебя будить, чтобы на речку позвать. И подошел к двери только, а ты там стонешь. Рядом-то слышно было.

Как я не покраснел, одному богу известно.

— Вроде, не стонал, хотя не помню я сна. — вранье у меня и в детстве не получалось. И сейчас, смешавшись, я мрачно вылез из машины, пряча взгляд, и посмотрел на небо. Дождь обещался быть хороший.

— Ну что, моемся, завтракаем и едем? Кажется, успеваем… — встав рядом Женька многозначительно посмотрел на мои брюки, и я чертыхнулся про себя, густо покраснев. Всё-таки кончил я по-настоящему.

Кое-как собрав свою нецелованную совесть и посмеявшись облегченно вместе с Женькой над собой, поел и, сев уже в машину, задумался. Почему демон не оставляет меня в покое? Или это бред моего воспаленного воображения? Может, я сошел с ума? И мои родители потому так спокойно меня отпустили с ним? Женька стоял у моей машины, глядя через стекло на меня. Отпустил стекло и спросил его:

— Ну что ещё? Увидел на мне засосы?

Он мотнул головой.

— А хотелось бы увидеть, как ты вновь засмущаешься, Антон. Ты очень изменился с этой комы. Но твои родители вели себя так, словно всё так и должно быть.

Я сосредоточил на нём свое внимание.

— Это как?!