Дорога, ведущая вдаль

— Его не терпят, его уважают, — ответила Оксана.

 Минут через пятнадцать Оксану вызвали в холл к посетителям. Это Маша с женихом пришли навестить и передать приготовленную Верой еду для Оксаны и её бабушки, а ещё рассказать, что с детьми всё хорошо и что кошку они тоже забрали к себе домой.

— Маме спасибо передавай, Машенька. А папа твой пошёл в гинекологию, там сотрудница их лежит, которую мой Вова собой закрыл.

— Так она пострадала? — спросил Павел, жених Маши.

— Угроза прерывания беременности, переволновалась девочка.

— Тётя Оксана, мы тогда к папе быстренько сбегаем, его накормим и по делам. Мы заявление в ЗАГС подали. Надо там платье, костюм, присмотреть хотя бы. Паша в отпуске две недели, а потом после свадьбы вторую половину отпуска возьмёт.

— Удачи.

— Привет дяде Вове передавайте.

— А ты маме.

— Обязательно.

***

      Они расстались. Оксана направилась к бабушке и перекусить, но так, чтобы муж не видел. Ему всё равно ещё есть не положено. А Маша с Пашей пошли разыскивать Семёныча, которого обнаружили в отдельной одноместной палате Татьяны.

Вот тут и произошло то, что кто-либо из них меньше всего ожидал.

Семёныч беседовал с коллегой, а она в красках и очень эмоционально рассказывала обо всём увиденном вчера и о девочке, над которой так жестоко издевались. И о матери девочки, постоянно находящейся в состоянии беременности с пятнадцати лет. О голодных детях, о садисте-отце. О том, что она не верит в причастность беременной женщины к пыткам дочери. И о том, как этот тип схватил нож и бросился на неё, видимо, пытаясь отомстить всем беременным сразу, и о том, как Володя просто закрыл её собой, напоровшись на нож.

 Рассказывала, как зажимала рану и вызывала «Скорую», потому что оперативники растерялись. О том, как ехала с Володей в «Скорой» до приёмного отделения. И как просила его не умирать.

Она расплакалась, и Семёныч гладил её по плечу, успокаивал, говорил, что Володя пришёл в себя, что Оксана с ним, и что она, Таня, большая молодец.

Всю эту картину наблюдал Павел, обвешанный сумками, стоя в дверях палаты. Маша побежала искать туалет, приспичило вдруг девушке.

Что ему делать, он решить никак не мог, но жизнь рушилась на глазах. Единственное, чего он хотел однозначно — это бежать, бросив сумки, или испариться.

 Таня подняла глаза и в дверях увидела его.

— Павел?! Ты что здесь делаешь?

— Вы знакомы? — Семёныч насторожился. — Таня, это мой будущий зять.

— Да, Владимир Семёнович, я практику проходила у него в отделении. Знакомы, так, немного.

Павел выдохнул. Он отдал сумку с едой для Семёныча. Затем они дождались Машу и собрались уходить искать платье.

 Как только за ними закрылась дверь, Семёныч спросил:

 — Таня, он отец твоего ребёнка?

— Простите, но у моего ребёнка нет отца. Я не хочу говорить на эту тему. Спасибо, что навестили. Я тут долго не пролежу, так что скоро буду мозолить вам глаза в бюро. Привет Владимиру Александровичу передавайте.

— Обязательно передам, партизанка. Отдыхай. Всё будет так, как должно быть. Понимаешь, Таня?

 — Понимаю, не беспокойтесь за меня.

— Ты так ещё и не поняла, что ты член команды.

— Ещё как поняла. Привет передавайте Завьялову.

У выхода из отделения Семёныча ждала дочь.

— Пап, Пашка свалил, сказал — дела. Ты на работу?

— Да? Свалил, значит? Ну ладно. Я на работу, ты со мной? Тут рядом.

— А то я не знаю где. Помнишь, как ты наорал на пацанов из моей группы? Когда у нас занятия по судебке были.

— Наглые такие, которые в холодильник лезли?

— Да, тебя тогда сердитым мужиком прозвали. Ты на работе такой грозный. Я никому не сказала, что ты мой отец.

— У нас одна фамилия. Не забывайся, дочь.

— Папочка, они твою фамилию не знали, и так и не узнали. Ну что ты такой злой? Голодный, что ли?

— Маша, я голодный и действительно злой. Два моих сотрудника в больнице. Я остался один, и молю Бога, чтобы ничего не случилось. Чтобы народ не пил, не дрался, чтобы бандиты взяли внеочередной отпуск от своих бандитских дел, чтобы атмосферное давление не скакало, вызывая смерти от инфарктов и инсультов. Понимаешь, чтобы дебилы поумнели, и никого не тянуло на приключения. Тогда я, может быть, продержусь, выживу и дождусь возвращения Вовы.

Пока Маша в ординаторской ставила чайник и накрывала на отцовском столе завтрак. Семёныч бегал по всему бюро и наводил порядок, призывая всех сотрудников собраться и продуктивно работать в сложившихся обстоятельствах.

Затем он написал пару заключений и засобирался обратно в больницу.

Маша увязалась с ним, забрать посуду у Оксаны.

 В первую очередь они пошли к Татьяне, занести «Лекции по судебной медицине» Паукова. Пусть почитает, пока лежит.

Открыв двери в палату, они увидели Павла.

Часть 16

— Я не понимаю, зачем ты пришёл? Зачем снова вернулся? Тебя давно нет в моей жизни. Даже в памяти почти не осталось.

— Ты не понимаешь?! Так я объясню. Я встретил женщину, которую полюбил. Я женюсь, и она ждёт моего ребёнка, желанного ребёнка, видишь ли? Эгоистка ты чёртова, Татьяна. Ты обещала решить проблему. Ты говорила, что его не будет. Зачем ты мне ломаешь жизнь?

— Я ни разу не дала о себе знать. Тебе этого мало?