Дорога Ветров

– Откуда я знаю, чего хотел Диниван, достаточно легко объяснить. Я подслушивал у замочных скважин – ив других местах. Я слышал, как он разговаривал с Ликтором и рассказывал о своих планах относительно вас, хотя и не информировал Ликтора обо всех деталях этих планов.

– Ты делал такие вещи?! – Возмущение Мириамели быстро погасло при воспоминании о том, что она делала то же самое. – Ну ничего, я не удивлена. Но ты должен исправиться, Кадрах. Такое подглядывание ничуть не лучше пьянства и вранья.

– Я не думаю, что вы много знаете о вине, моя леди, так что не могу считать вас большим специалистом в этой области. Что до других моих изъянов – что ж, необходимость требует, а корысть следует за ней, как говорят в Абенгейте. Эти изъяны могут стать спасением для нас, по крайней мере сейчас.

– Так почему же Диниван собирался отправить меня в этот трактир? – спросила она. – Почему не оставить меня в Санкеллане Эйдонитисе, где я была бы в безопасности?

– В такой же безопасности, в какой были Диниван и Ликтор, моя леди, – несмотря на резкость, в его голосе была настоящая боль. – Вы знаете, что случилось там, хотя, благодарение Богу, вашим несчастным юным глазам не пришлось увидеть это. Хотя Диниван потерпел поражение, но он был хороший человек и ни в коем случае не дурак. Слишком много людей ходило по Санкеллану, слишком много самых разных проблем, которые все они хотели решить, и, что самое главное, слишком много болтливых языков и внимательных ушей. Я клянусь, что Мать Церковь, как они ее называют, – самая гнусная старая сплетница в истории всего мира.

– Так что он собирался послать меня в какой-то трактир на болотах?

– Я думаю, так – даже с Ликтором он говорил, не называя имен. Но я уверен, что понял правильно – это место, о котором все мы знали. Доктор Моргене когда-то помог владельцу трактира купить его. Это место связано с секретами, которые разделяли Диниван, Моргене и я.

Мириамель внезапно перестала грести, облокотилась на весла и уставилась на Кадраха. Он спокойно выдержал ее взгляд, как будто не сказал ничего необычного.

– Моя леди? – спросил он наконец.

– Доктор Моргенс… из Хейхолта?

– Конечно. – Он низко опустил голову. – Великий человек. Добрый, добрый человек. Я любил его, принцесса Мириамель. Он был отцом для многих из нас.

Туман начал собираться над поверхностью воды, бледный, как вата. Мириамель сделала глубокий вдох и содрогнулась.

– Я не понимаю. Откуда ты знаешь его? Кто такие «мы»?

Монах перевел взгляд с ее лица на покрытое пеленой море.

– Это длинная история, принцесса, очень длинная. Приходилось ли вам слышать когда-нибудь о так называемом Ордене Манускрипта?

– Да! В Наглимунде. Старый Ярнауга был его членом.

– Ярнауга… – Кадрах вздохнул. – Еще один хороший человек, хотя, видят боги, мы были разными людьми. Я прятался от него, пока был в замке Джошуа. Расскажите про него.

– Он мне понравился, – медленно сказала Мириамель. – Он умеет слушать. Я разговаривала с ним всего несколько раз. Хотела бы я знать, что с ним сталось, когда пал Наглимунд. – она пристально посмотрела на Кадраха. – А какое все это имеет отношение к тебе?

– Как я уже говорил, это долгая история. Мириамель засмеялась. Смех быстро перешел в нервную дрожь.

– Ты можешь предложить какое-нибудь другое занятие? Расскажи!

– Позвольте мне сперва найти что-нибудь, чтобы согреть вас. – Кадрах отполз в укрытие и достал монашеский плащ. Он накинул его на плечи Мириамели и прикрыл капюшоном ее короткие волосы. – Теперь вы выглядите, как сосланная в монастырь молодая женщина, за которую вы однажды себя выдавали.

– Говори со мной, и тогда я перестану замечать холод.

– Вы все еще слабы. Я хотел бы, чтобы вы положили весла, позволив мне грести, а сами легли под навес.

– Не обращайся со мной, как с маленькой девочкой. Кадрах. – Она нахмурилась, но была странно растрогана. Неужели это был тот самый человек, которого она хотела утопить – человек, который пытался продать ее в рабство? – Сегодня ты не притронешься к веслам. Когда я чересчур устану, мы бросим якорь, а до тех пор грести буду я. Теперь говори.

Монах поднял руки, как бы сдаваясь.

– Ну хорошо. – Он закутался в плащ и сел, прислонившись спиной к скамейке, подобрав колени. Теперь он смотрел на нее снизу вверх из темноты на дне лодки. Небо почернело, и лунного света хватало только на то, чтобы обозначить его лицо. – Боюсь только, что я не знаю, с чего начать.

– Сначала конечно. – Мириамель подняла весла и опустила их снова. На лбу у нее выступили капли пота.

– А, да. – Он мгновение подумал. – Что ж, если я вернусь к истинному началу моей истории, тогда, возможно, последующие части будет легче понять – и таким образом я, кроме того, смогу немного отложить самые постыдные страницы моей биографии. Это несчастная история, Мириамель, и она вьется через скопища теней, теней, которые теперь коснулись многих других людей, кроме пьяного эрнистирийского монаха.