Дорога ветров

«Джон Пресвитер знал, что в войне и в дипломатии, так же как в любви и коммерции — занятия хотя и различные, но чем-то схожие, — награда достается не сильнейшему и даже не справедливейшему, но скорее самому удачливому. Джон знал также, что тот, кто передвигается быстро и без излишних предосторожностей, готовит тем самым свою победу».

Саймон нахмурился, глядя на довольное лицо Бинабика:

— Ну, так что?

— А, — тролль был невозмутим, — слушай дальше. «Поэтому в битве, сокрушившей Наббанайскую империю, Джон провел свое войско через Онестрийский проход и бросил его прямо на копья легионов Адривиса, хотя все были уверены, что только глупец может поступить подобным образом. Однако этот поступок оказался тем безумием и безрассудством, которое предоставило войску Джона огромное преимущество внезапности и заставило ошеломленную армию Наббана принять его за божественный промысел».

Саймон с беспокойством прислушивался к нотке триумфа, звучавшей в голосе Бинабика. Похоже было, что тролль считает суть дела совершенно ясной. Саймон снова нахмурился, размышляя:

— Ты хочешь сказать, что нам надо поступать, как король Джон? Мы тоже должны застать Элиаса врасплох? — Эта идея была совершенно ошеломляющей. — Ты думаешь, мы сможем атаковать его?

Бинабик кивнул, обнажив в улыбке желтые зубы:

— Умница, Саймон. Почему нет? Мы все время ответствовали на удары, но никогда не имели храбрости наносить их. Может быть, немного изменения этой традиции приносило бы нам пользу.

— Да, но остается еще Король Бурь! — Сам напуганный этой мыслью, Саймон невольно оглянулся на затянутый тучами горизонт. Ему даже не хотелось называть это имя в диком месте под низким небом. — И, кроме того, Бинабик, нас ведь всего несколько сотен, а у короля Элиаса тысячи солдат, это же каждый знает.

Тролль пожал плечами:

— Разве я говариваю, что мы имеем должность сражаться сразу со всей его армией? Кроме того, наше народонаселение все время растет. Каждый день люди приходят, чтобы поселяться… как это называл Джошуа?.. А! В Новом Гадринсетте.

Саймон покачал головой и швырнул в заросли вереска еще один сглаженный дождями и ветром камень.

— Я думаю, что это глупо. То есть не глупо, а слишком опасно.

Бинабик не был обескуражен. Он свистнул Кантаку, и она тут же примчалась рысью, легко перемахивая через огромные валуны.

— Может быть, в твоих словах есть правильность. А пока что мы пойдем немного прогуляться.

Принц Джошуа смотрел на меч, лицо его было озабоченным и усталым. Хорошее настроение, которым он порадовал всех на торжествах в честь Саймона, совершенно исчезло.

Дело, наверное, не в том, что принц действительно стал счастливее в последнее время, думал Деорнот, просто он понял, что его вечные сомнения в своих силах заставляют окружающих чувствовать себя неловко. В такие времена люди предпочитают бесстрашного честному — поэтому Джошуа вынужден был носить маску оптимизма в обществе своих подданных. Но Деорнот, хорошо знавший Джошуа, ни минуты не сомневался, что груз ответственности, лежащей на плечах принца, на самом деле становится все тяжелее.

Он похож на мою мать, понял Деорнот. Странно думать так о принце, но, как и она, он чувствует, что должен взять на себя все заботы и страхи, потому что никому другому не снести этой ноши.

И так, как это было с матерью Деорнота, Джошуа, казалось, стареет быстрее, чем окружающие. Всегда стройный, Джошуа совсем исхудал за время бегства из Наглимунда. Он немного поправился с тех пор, но сохранилась какая-то слабость, которая не исчезла. Деорноту принц казался немного не от мира сего, как человек, только что поднявшийся после тяжелой болезни. В его волосах появились седые пряди, а в глазах, таких же острых и проницательных, как прежде, был теперь заметен легкий лихорадочный блеск.

Ему нужен покой. Ему нужен отдых. Я хотел бы встать у его постели и никого не подпускать к нему, пока он не проспит по крайней мере год.

— Боже, дай ему сил, — пробормотал он.

Джошуа повернулся к нему: