Дорога ветров

— Несколько порезов и синяков. Кроме того, он отощал — проделал длинный путь с небольшим запасом еды. Но он здоров.

Деорнот подумал, что она вряд ли сказала бы больше, даже если бы графа Над Муллаха изувечили и четвертовали, — попросту она поставила бы его на ноги. Колдунья не оказывала должного почтения принцу, но он должен был признать, что она хорошо знает свое дело.

— Я счастлив слышать это. — Джошуа поежился. — Здесь холодно. Давайте разведем огонь, чтобы стук зубов не мешал разговору.

Пока Джошуа и остальные о чем-то беседовали, Саймон взял ветки, сваленные грудой в углу зала, и сложил их в камин, довольный, что хоть чем-то может быть полезен. Он был горд участием в делах столь высокого общества, но еще не привык к своему новому положению.

— Поставь их пирамидкой, — посоветовала Джулой.

Он последовал ее совету и возвел над кучей золы шалашик из веток. Грубый очаг казался неуместным на тщательно отделанном каменном полу — как если бы дикие звери устроили свое логово во дворце. В огромном зале не было ничего, что могло бы служить очагом самим ситхи. Как они поддерживали тепло в помещении? Саймон вспомнил, как Адиту бегала босиком по снегу, и подумал, что, может быть, им это было и не нужно.

— Дом Расставаний — настоящее название этого места? — спросил он Джулой, когда она подошла с кремнем и огнивом.

Некоторое время она не отвечала, присев на корточки и высекая искру на завитки коры, разложенные вокруг больших веток.

— Это похоже на то, что есть на самом деле. Я называла его Дворцом Прощания, но тролль поправил меня. — Она натянуто улыбнулась. Струйка дыма поднялась из-под ее рук.

Саймон решил, что она пошутила, но не был полностью в этом уверен:

— «Расставания» — это потому, что в этой комнате разошлись ситхи и норны?

— Да, я думаю, это произошло именно здесь. Здесь было заключено соглашение. Полагаю, у самих ситхи было другое название, поскольку место это как-то называлось задолго до того, как решили расстаться два племени.

Значит, это правда. В ночь бдения он видел прошлое этого замка. Задумавшись, он смотрел на огромный зал, на великолепные колонны из резного камня — чистые, не тронутые бесконечными годами, которые пронеслись над ними. Некогда народ Джирики строил прекрасные здания, но сейчас дома ситхи в Джао э-Тинукай были такими же непостоянными, как летние птичьи гнезда. Может быть, ситхи поступают мудро, не пуская теперь глубоких корней? И все-таки настоящий дом, дом, который никто не станет переносить с места на место, казался сейчас Саймону величайшим сокровищем мира.

— Почему эти две семьи разделились?

Джулой пожала плечами:

— Никогда нельзя назвать одну причину такой великой перемены, но я слышала, что к этому имели отношение смертные.

Саймон вспомнил последний страшный час в Ясире:

— Утук’ку, королева норнов. Она была в ярости, что ситхи не «выгнали смертных плетьми из Светлого Арда». И еще она сказала, что Амерасу не должна позволять смертным спокойно жить на ее земле.

Трудно было без стыда думать об Амерасу, Рожденной на Борту. Ее убийца утверждал, что пришел по следам Саймона.

Некоторое время колдунья молча смотрела на Саймона:

— Иногда я забываю, как много ты видел, мальчик. Надеюсь, сам ты не забудешь об этом, когда придет твое время.

— Какое время?

— Что же до расставания ситхи и норнов, — продолжала она, игнорируя его вопрос, — то смертные принимали в этом участие, но говорят, что две семьи были не особенно добрыми соседями даже на земле своих предков.

— В Саду?

— Так они ее называют. Я не очень хорошо знаю эти предания, они никогда не интересовали меня. Я всегда работала с вещами, которые можно потрогать и разглядеть, с которыми можно побеседовать. Говорили, что была женщина-ситхи и мужчина из хикедайя, она умерла, он умер, обе семьи озлобились… Это очень старая история, мальчик. Если увидишь снова своего друга Джирики, спроси у него, — в конце концов, это жизнь его народа.

Джулой встала и отошла, оставив Саймона греть руки перед огнем.

Эти старинные истории похожи на кровь — они бегут через наши сердца, даже если мы не знаем и не думаем о них. Некоторое время он обдумывал эту мысль. Но даже если вы не хотите вспоминать о них, вам все равно придется сделать это, когда придут тяжелые времена, — и тогда они будут повсюду, точно так же как кровь.

Пока Саймон в задумчивости смотрел на огонь, прибыл Хотвиг и его помощник Озберн. Затем появились Изорн и его мать, герцогиня Гутрун.

— Как себя чувствует моя жена, герцогиня? — спросил Джошуа.

— Не очень хорошо, ваше высочество, иначе она была бы здесь. Но этого следовало ожидать. С детьми, знаете ли, гораздо проще бывает после того, как они появятся.

— Я знаю очень мало, добрая леди, особенно об этом, — засмеялся Джошуа. — Я никогда раньше не был отцом.