Дорога ветров

— Нет, леди. И ни один человек на земле не стал бы, даже ваш герцог, если бы он только знал…

— Что знал? — резко спросила она. — Что с тобой еще случилось, Кадрах? Что кроме того, что ты уже рассказал мне о Прейратсе и об этой книге?

Лицо монаха застыло.

— Я не хочу говорить об этом.

— О милостивая Элисия, — расстроенно вздохнула принцесса. Потом она сделала еще шаг к монаху и взяла его за руку. Кадрах вздрогнул и попытался вырваться, но девушка крепко держала его. — Послушай меня. Если ты сам ненавидишь себя, то и другие тоже будут тебя ненавидеть. Это знает даже ребенок, а ведь ты взрослый ученый человек.

— Но если ребенка все ненавидят, — фыркнул монах, — он и сам начинает ненавидеть себя, это неизбежно.

Она не поняла, что он имел в виду.

— О, пожалуйста, Кадрах. Мы должны прощать всем и себе в том числе. Я не могу вынести, когда так относятся к моему другу, даже если это делает он сам.

Упорство, с которым монах пытался вырвать руку, внезапно ослабло.

— Другу? — хрипло спросил он.

— Другу. — Мириамель сжала его руку и отпустила ее. Монах отступил на шаг, но дальше не пошел. — Теперь, пожалуйста, сделай, как я прошу. Мы должны попытаться стать добрее друг к другу, пока не доберемся до Джошуа, а иначе мы просто сойдем с ума.

— «Доберемся до Джошуа»… — Монах безучастно повторил ее слова. Внезапно он бесконечно отдалился от нее.

— Конечно. — Мириамель уже пошла к лагерю, потом снова остановилась. — Кадрах?

Некоторое время он не отвечал.

— Что?

— Ты ведь знаешь магию, правда? — Он ничего не ответил, и принцесса продолжала: — Я хочу сказать, ты очень много знаешь о ней — во всяком случае ты дал мне это понять. Но наверное, ты к тому же владеешь ею?

— О чем вы говорите? — Голос его звучал сердито, но в нем слышались нотки страха. — Если речь идет о моих метательных снарядах, так это вовсе никакая не магия. Пирруинцы изобрели эту штуку давным-давно, хотя они пользовались другим сортом масла. Это использовалось в морских сражениях…

— Да, это было прекрасно придумано. Но у тебя есть нечто большее, и ты об этом прекрасно знаешь. Иначе зачем бы ты стал изучать такое… такое, как та книга? И потом, я знаю все про доктора Моргенса, так что если ты входил в его… как это называлось? Орден Манускрипта?..

Кадрах раздраженно махнул рукой:

— Искусство, моя леди, это не мешок фокусника, набитый дешевыми трюками. Это способ познания вещей, способ так же верно увидеть, как устроен мир, как каменщик разбирается в скатах и рычагах.

— Вот видишь! Ты знаешь это!

— Я не «владею магией», — твердо ответил он. — Один или два раза я применял знания, полученные за время моих исследований, — тон монаха казался искренним, но он избегал взгляда Мириамели, — но это совсем не то, что вы считаете магией.

— Даже если и так, — сказала Мириамель, все еще полная энтузиазма, — только подумай, как ты мог бы помочь Джошуа! Подумай, какая это была бы поддержка для него. Моргенс мертв. Кто еще может рассказать принцу о Прейратсе?

Теперь Кадрах все-таки поднял глаза. Он выглядел затравленным, как загнанная в угол шавка.

— Прейратс? — Он глухо засмеялся. — Вы серьезно думаете, что я хоть чем-то могу помочь в борьбе с Прейратсом? А он ведь только мельчайшая частичка тех сил, которые готовятся выступить против вас.

— Тем более! — Мириамель снова потянулась к его руке, но монах резко отступил. — Джошуа нужна помощь, Кадрах. Если ты боишься Прейратса, насколько же больше ты должен бояться очутиться в том мире, который он хочет создать вместе с Королем Бурь.

При звуке этого имени вдалеке раздался приглушенный ропот грома. Ошеломленная, Мириамель испуганно оглянулась, как будто какое-то огромное призрачное существо могло наблюдать за ними. Когда она снова повернулась к монаху, тот, спотыкаясь, брел назад к лагерю.

— Кадрах?

— Хватит! — крикнул он и, опустив голову, исчез в темных зарослях. Она слышала, как он ругается, пробираясь через предательский ил.

Мириамель последовала за ним, но Кадрах категорически отверг все попытки продолжить разговор. Она бранила себя за этот неосторожный разговор, как раз когда она уже почти достучалась до него. Какой же он все-таки безумный, несчастный человек! А глупее всего, что в этом беспорядочном разговоре она забыла спросить его о своей мысли по поводу Прейратса, той, которая засела у нее в голове прошлой ночью, — мысли о ее отце, о смерти, о Прейратсе и о книге Ниссеса. Это было страшно важно, но теперь пройдет немало времени, прежде чем она снова сможет затронуть эту тему в разговоре с Кадрахом.

Ночь была теплая, но, ложась, Мириамель туго завернулась в плащ. Сон не приходил. Полночи она пролежала с открытыми глазами, слушая странную непрерывную музыку болота. Ей пришлось смириться с сотнями ползающих и порхающих насекомых, но все эти жучки, какими бы докучными они ни были, не шли ни в какое сравнение с ее собственными назойливыми мыслями.