Дорога ветров

— Я и сам думал о Наббане, — пробормотал он. — И не раз. Север — пустыня; я сомневаюсь, что Изорн и Эолейр соберут хотя бы небольшой отряд. Северные города разрушены войной и погодой. Но если бы мы каким-нибудь образом могли выставить из Наббана Бенигариса… — Он остановился и, нахмурившись, уставился в потолок. — Тогда мы могли бы поднять армию и корабли… У нас появилась бы реальная возможность расстроить планы моего брата. — Принц нахмурился еще сильнее. — Но кто может знать, правда в этой записке или нет? Я не люблю, когда меня тянут за веревочки. — Он с силой хлопнул себя ладонью по ноге. — Эйдон! Почему ничто на свете не может быть простым?

Джулой тихо пошевелилась на своем стуле. Голос мудрой женщины звучал на удивление сочувственно:

— Потому что ничто и не просто, принц Джошуа.

— Чем бы это ни оказалось, — заметила Воршева, — правдой или ложью, но посланник в любом случае появится. Тогда мы, возможно, узнаем больше.

— Может быть, — сказал Джошуа. — Если только это не хитрость, придуманная для того, чтобы заставить нас потерять время.

— Но это не кажется особенно вероятным, если вы извините меня за такое вмешательство, — высунулся Стренгьярд. — Кто из наших врагов настолько бессилен, что вынужден был бы прибегать к такой низкой уловке?.. — Он замолчал, глядя на суровое, расстроенное лицо Джошуа. — Я хочу сказать…

— Мне кажется, вы правы, Стренгьярд, — согласилась Джулой. — Это слабая игра. Элиас и его… союзники… выше этого.

— Тогда тебе не следует спешить с созывом рэнда, Джошуа. — В голосе Воршевы было что-то похожее на торжество. — Бессмысленно строить планы, пока вы не узнаете, правда это или нет. Придется подождать посланника по крайней мере какое-то время.

Принц повернулся к ней, несколько секунд они смотрели друг на друга. Никто из остальных не знал, что может означать это молчание между мужем и женой, но все ждали. Наконец Джошуа холодно кивнул.

— Я полагаю, что ты права, — сказал он. — В записке идет речь о двух неделях. Это время я могу подождать с рэндом.

Воршева удовлетворенно улыбнулась.

— Я согласна с вами, принц Джошуа, — сказала Джулой. — Но все еще есть многое, чего мы не…

Она замолчала, потому что в дверях возникла долговязая фигура Саймона. Юноша медлил, и Джошуа нетерпеливо сделал рукой приглашающий жест:

— Входи, входи, Саймон. Мы обсуждаем странное послание и, что может оказаться еще более странным, посланника.

Саймон вздрогнул:

— Посланника?

— Письмо, возможно, отправили из Наббана. Входи. Тебе что-нибудь нужно?

Юноша кивнул:

— Может быть, сейчас не лучшее время…

— Я могу заверить тебя, — сухо сказал Джошуа, — что любая твоя просьба покажется пустяком рядом с теми затруднениями, перед которыми меня поставило сегодняшнее событие.

Саймон, казалось, все еще колебался.

— Что ж… — сказал он наконец и шагнул внутрь. Кто-то последовал за ним.

— Благословенная Элисия, Мать нашего Спасителя, — сказал Стренгьярд охрипшим голосом.

— Нет. Моя мать назвала меня Адиту, — был ответ. Речь ситхи была очень гладкой, но в вестерлинге чувствовался странный акцент; нельзя было с уверенностью сказать, насмехается Адиту или нет.

Ситхи была стройной, как копье, с холодными золотыми глазами и копной белоснежных волос, перевязанных серой лентой. Одета она была во все белое и почти сияла в темноте палатки, словно в дверь вкатился маленький кусочек зимнего солнца.

— Адиту, сестра Джирики. Она ситхи, — бессмысленно сообщил Саймон.

— Во имя древа, — сказал Джошуа, — во имя святого древа.

Адиту засмеялась плавным, музыкальным смехом:

— То, что вы сказали, — это волшебные заклятия, чтобы изгнать меня? Ну так они не действуют.

Валада Джулой поднялась с места. На ее обветренном лице была невообразимая смесь эмоций.

— Добро пожаловать, Дитя Восхода, — медленно произнесла она. — Я Джулой.

Адиту снова улыбнулась, но уже мягче:

— Я знаю, кто ты. Первая Праматерь говорила о тебе.

Джулой подняла руку, словно хотела задержать это видение:

— Амерасу была дорога мне, хотя я никогда не встречалась с ней лицом к лицу. Саймон рассказал мне о том, что случилось… — Удивительно, но на ресницах колдуньи задрожали слезы. — Ее будут вспоминать, вашу Первую Праматерь.

Адиту на мгновение склонила голову:

— Ее вспоминают. Весь мир оплакивает ее.

Джошуа шагнул вперед.

— Простите мне мою невежливость, Адиту, — сказал он, тщательно выговаривая незнакомое имя. — Я Джошуа. Кроме валады Джулой здесь еще моя жена леди Воршева и отец Стренгьярд. — Он провел рукой по глазам. — Можем мы предложить вам что-нибудь съесть или выпить?

Адиту поклонилась:

— Спасибо, но я пила из вашего ручья как раз перед рассветом, и я не голодна. У меня послание от моей матери Ликимейи, Леди Дома Танцев Года, которое вам, возможно, интересно будет услышать.

— Конечно. — Джошуа, казалось, не мог отвести от нее изумленного взгляда. За его спиной Воршева тоже не сводила с пришедшей глаз, но выражение ее лица было иным, чем у принца. — Конечно, — повторил он. — Садитесь, пожалуйста.

Ситхи изящным движением опустилась на пол, легкая, как пух одуванчика.