Дорога ветров

— Вы уверены, что сейчас подходящее время, принц Джошуа? — В ее голосе был оттенок звенящего веселья. — Вы неважно выглядите.

— Это было странное утро, — ответил принц.

— Так что, они уже в Эрнистире? — осторожно спросил Джошуа. — Это действительно неожиданное известие.

— Вы не кажетесь особенно довольным, — заметила Адиту.

— Мы надеялись на помощь ситхи, хотя, конечно, не могли ждать ее и даже считать, что она заслужена нами. — Он поморщился. — Я знаю, что у вас мало оснований любить моего отца и нет никаких причин, чтобы лучше относиться ко мне или моим людям. Но я рад, что эрнистирийцы услышали рог ситхи. Я надеялся, что и сам смогу сделать что-нибудь для народа Лута.

Адиту вытянула руки над головой. Этот жест казался странно детским, неуместным при такой серьезной беседе.

— Также и мы. Но ситхи давно уже не принимают участия в делах смертных, даже эрнистири. Мы могли бы оставить все как есть, даже ценой чести, — продолжала она с небрежной откровенностью. — Но обстоятельства вынудили нас признать, что война эрнистири — это также и наша война. — Она взглянула на принца светящимися глазами. — Так же, как и ваша, разумеется. Вот почему, когда Эрнистир будет свободен, зидайя отправятся в Наглимунд.

— Что вы сказали? — Джошуа оглядел круг собравшихся, как бы для того чтобы убедиться, что они слышали то же, что и он. — Но почему?

— На то много причин. Потому, что это слишком близко к нашему лесу и к нашим землям. Потому, что у хикедайя не должно быть опорного пункта южнее Наккиги. Есть еще и другие обстоятельства, но их мне не разрешено открывать.

— Но если дошедшие до нас слухи верны, — возразил Джошуа, — норны уже в Хейхолте.

Адиту склонила голову набок.

— Без сомнения, несколько хикедайя находятся там, чтобы укрепить сделку вашего брата с Инелуки. Но, Джошуа, вы должны понимать, что между норнами и их хозяином — большая разница. Такая же разница между вашим замком и замком вашего брата. Инелуки и его Красная Рука не могут прийти в Асу’а — или в Хейхолт, как вы его называете. Так что только зидайя могут позаботиться, чтобы они не устроили себе дом в Наглимунде или еще где-нибудь южнее Фростмарша.

— А почему… почему он не может попасть в Хейхолт? — спросил Саймон.

— Как это ни смешно, вы должны благодарить за это короля Фингила и других смертных королей, владевших Асу’а, — сказала Адиту. — Когда они увидели, что сделал Инелуки в последние мгновения своей жизни, они ужаснулись. Им и присниться не могло, что кто-то на земле, ситхи или смертный, может обладать подобной властью. Так что молитвы и заклятия — если только между этими двумя понятиями есть какая-то разница — были произнесены над каждой пядью нашего разрушенного дома, прежде чем смертные сделали его своим. Пока строился ваш Хейхолт, это повторялось снова и снова, и теперь замок так опутан защитой, что Инелуки не может войти туда, пока не кончится само Время и все это уже не будет иметь значения. — Лицо ее застыло. — Но он все равно невообразимо силен. Он может послать в Хейхолт своих живых приспешников, и они будут править вашим братом, а через него и всем человечеством.

— Вы думаете, таковы планы Инелуки? — спросила Джулой. — Это то, о чем собиралась говорить Амерасу?

— Мы никогда уже не узнаем. Как вам, без сомнения, рассказал Саймон, Первая Праматерь погибла, прежде чем успела разделить с нами плоды своих размышлений. Один из Красной Руки был послан в Джао э-Тинукай, чтобы заставить ее замолчать, — подвиг, который должен был изнурить даже могучий разум Утук’ку и Неживущего. Это говорит о том, как сильно они боялись мудрости Первой Праматери. — Она быстро скрестила руки на груди, потом коснулась пальцами глаз. — После этого Дома Изгнания собрались в Джао э-Тинукай, чтобы обсудить случившееся и составить планы ответного удара. То, что Инелуки попытается использовать вашего брата для того, чтобы управлять всем человечеством, показалось всем зидайя наиболее вероятным. — Адиту наклонилась к жаровне и подняла тлеющий с одного конца кусочек дерева. Ситхи держала его перед собой, так что оранжевый отсвет озарил ее лицо. — Некоторым образом Инелуки все еще жив, но он никогда не сможет снова существовать в этом мире — а в том месте, которого он жаждет сильнее всего, у него нет никакой прямой власти. — Она оглядела всех присутствующих, внимательно посмотрев на каждого золотистыми глазами. — Но он сделает все, что сможет, чтобы поработить смертных выскочек. А если, делая это, он сможет к тому же унизить свою семью и свой род — не остается никаких сомнений, что он так и поступит. — Адиту издала звук, чем-то напоминавший вздох, и бросила деревяшку обратно в жаровню. — Может быть, великое счастье в том, что герои, умершие за свой народ, не могут вернуться и увидеть, как люди воспользовались жизнью и свободой, купленными такой дорогой ценой.

Наступила пауза. Потом Джошуа нарушил тягостное молчание:

— Саймон говорил вам, что мы похоронили наших павших здесь, на Сесуадре?

Адиту кивнула: