Дорога ветров. Том 2

Когда я собрался провести более подробные исследования, произошло потрясающее открытие. Рождественский отправился вместе с Прониным на „Козле“ на очередное обследование Алтан-улы. Они поднялись на машине очень высоко по бэлю и пробрались к самой середине размывов и ущелий Алтан-улы, совсем близко от стены осевой части хребта, сложенной твердыми древними породами. Рождественский обследовал близлежащие обрывы, а Пронин углубился в ущелье и пропадал там так долго, что Рождественский, давно уже собравшийся в обратный путь, решил его искать. Оказалось, что наш лучший шофер побил все рекорды искателей костей.

Пронин забрел в центр обширного поля размывов меловых пород и подобрался к широкой площадке — уступу из плит песчаника. Над площадкой поднимались крутые склоны серовато-желтых глин, как бы запиравшие ход дальше. Снизу площадку опоясывало узкое сухое русло, прорезанное в ослепительно ярких оранжевых песках. Напротив над сухим руслом, по которому шел Пронин, возвышался утес песчаника. На уступе его оказалось логово барса, вернее ирбиса, с костями янгеров, или горных козлов, съеденных хищной кошкой. Пронин почувствовал, что забрел далеко, и хотел возвращаться, но прежде решил осмотреть уступ песчаниковых плит. Изумлению шофера не было границ, когда он увидел множество гигантских костей, торчавших во все стороны из плит песчаника. Слева, на самом обрыве уступа, прилепился наполовину разрушенный нелепый череп с утиной мордой и костяным возвышением на темени. Хвосты, ребра, позвонки, кости исполинских лап торчали везде, где только массивные плиты песчаника, лопнувшие и осевшие в подмытую снизу глину, показывали свое содержимое.

У Пронина голова пошла кругом. Усевшись на громадную кость, шофер дрожащими пальцами скрутил махорочную цигарку. Первой его мыслью было, как он потом откровенно признался, утаить свою находку. Ему, как водителю и бригадиру шоферов, в тот миг отчетливо представилось, каких неимоверных усилий потребует попытка пробиться сюда с машинами. Но в следующую же минуту сознание ценности находки для науки пересилило все остальные соображения, и Пронин поспешно зашагал к месту, где его ожидали Рождественский с Александровым. В тот же день слава открытия Пронина прогремела на весь лагерь. Неугомонный Эглон сейчас же стал проситься в маршрут к месту находки, которая потом получила название „Могила Дракона“ Конечно, надо было срочно исследовать находку — она могла изменить весь план дальнейших работ экспедиции.

Уже много дней по вечерам я ломал голову над тем, как образовалось местонахождение Нэмэгэту. Сидя в юрте, под шорох летящего с ветром песка я чертил разные схемы, совещался с Новожиловым и Рождественским, стараясь восстановить картину образования местонахождения. Это было необходимо для решения не только ряда научных вопросов, но и жизненно важно для ориентировки дальнейших раскопок. Песчаники и глины меловых костеносных отложений Нэмэгэту, такие рыхлые, легко берущиеся лопатой на поверхности, в глубине оказались твердыми. Они едва поддавались кайлу, и каждый кубический метр породы стоил большого труда. Приходилось признать, что наши силы недостаточны для развертывания больших раскопок. Мы могли извлекать только те скелеты и находки, которые лежали у самых краев обрывов.

Распределение скелетов и костей в отложениях оставалось неясным. Я обладал уже порядочным опытом по раскопкам в более древних — пермских и триасовых — отложениях. Находившиеся там животные все были гораздо меньше исполинских ящеров, и раскопочная площадка, вскрывшая костеносную породу на двести квадратных метров, уже давала ясное представление о расположении костей в местонахождении. Можно было говорить и о процессах образования местонахождений и закладывать новые раскопки с большей уверенностью. Здесь, в Нэмэгэту, каждый скелет динозавра занимал десятки квадратных метров площади костеносной породы. Промежутки пустой породы между скелетами измерялись здесь сотнями квадратных метров. Таким образом, все было переведено в другой, гораздо более крупный масштаб, и для осмысливания накопленных данных нужны были иные методы. Поэтому я решил произвести теодолитную съемку всех находок для составления общего плана местонахождения Центрального лагеря. Так как находки и раскопки располагались в километровых расстояниях одна от другой, съемку надо было произвести с наиболее возвышенных точек по специальным сигналам, установленным на месте каждой находки. Как только мы с Новожиловым стали подготовлять материал к съемке, по законам гобийских неприятностей, разразилась сильнейшая песчаная буря. Она ярилась, то утихая, то снова усиливаясь, три дня подряд, повалила все поставленные сигналы и принудила нас пока отказаться от производства съемки. Однако флаг Советского Союза, поднятый на утесе над лагерем, остался невредимым, хотя и отчаянно бился на ветру.