Дорога войны

Она подняла голову и посмотрела на него своими удивительными, невозможными для русской девочки темными глазами.

— Я верю в тебя, Сергей.

Штурмовик отвернулся и помолчал.

— Значит, командовать, — пробормотал он. — Я, собственно, с чем пришел… пришла квитанция по спецсвязи, куратора от политотдела вызывает Москва. Получается, Лена, это тебя. Иди, радист держит линию.

Лена изменилась в лице, подскочила и убежала. Кунгурцев поглядел ей вслед, опустился рядом с Зитой на траву.

— Давно хотел спросить. Она тебе сестра, что ли?

Зита подумала и кивнула.

— Понятно. Для вас, южан, родство всегда было важно.

Зита слабо улыбнулась.

— Дурак, да? — усмехнулся Кунгурцев.

— Да.

— Знаю, — вздохнул парень. — Как-то у нас с тобой с самого начала наперекосяк пошло и никак не выправится. А надо, чтоб выправилось! Мне штатную сетку заполнять некем, руководящий состав выбило полностью. Ты, да я, да вон еще Лена.

Она безразлично пожала плечами. «Спартак» — самовосстанавливающаяся структура, на место убитых встанут новые командиры, опыт руководства имеет практически каждый спартаковец. Только погибших им — не заменить.

— Как не понимал тебя, так и не понимаю, — сказал Кунгурцев хмуро. — Ты действительно нерусская. Совсем другое мышление. Все же чуждые русскому языки сильно влияют! Русским вообще не стоит учить иностранные языки, предателями становятся! Как услышу твое «аэнтэба иа да», так внутри все дыбом встает! Извини.

— Знание языка помогает узнать народ, — тихо сказала Зита. — А узнать — значит, и полюбить, потому что в языке его душа. Да, я люблю Картли, в этом смысле ты прав. Но там… такие же люди, понимаешь? С теми же бедами и заботами, они так же любят детей и ненавидят врагов…

— То есть нас, — жестко сказал Кунгурцев.

— То есть нас, — согласилась она. — А мы — их. И я — посередине….

Кунгурцев остро глянул на нее, словно попытался заглянуть в душу.

— Тяжело?

— Сердце рвет, — призналась она. — Проклятая война…

— И на чью сторону встанешь в итоге?

— А у меня нет сторон. Я всех хороших людей люблю. И тебя, и того паренька из «Барсов Гомбори», помнишь? Джаиани — удивительно талантливая семья, они все музыканты, композиторы во многих поколениях… и очень, очень порядочные люди. Это у них наследственное.

— Как они свою Грузию воспевают — уржаться можно! — буркнул Кунгурцев. — На карте фиг разглядишь, а туда же, великая нация! В каждой песне или Руставели, или Пиросмани, потому что больше никого у них нет, но гордятся как!

— Есть немножко, — улыбнулась Зита. — Такой забавный национализм. Но из него выросли и страстная любовь к родине, и букет чудесных песен… А у нас угрюмый имперский национализм, и из него тоже выросли и патриотизм, и букет чудесных военных песен…

— Все равно не понимаю. Я вот знаю немецкий язык, переводчик второго класса как-никак, а что-то особой любви к Германии нет.

— А ты плохо его знаешь, — снова улыбнулась Зита. — Тебе бы Давида в инструкторы на пару лет, по-другому бы запел, по-немецки… О, Лена идет. Сейчас что-то скажет, вон как глазки сверкают.

— Значит, так, голубки влюбленные! — сердито сказала Лена и плюхнулась рядом. — Вас на минуту оставить невозможно, уже снюхались! Зита, я тебя поколочу когда-нибудь!

— А по существу? — усмехнулся Кунгурцев.

— А по существу мы, ребятки, переходим в прямое подчинение Главному политуправлению ВС, и предстоит нам сейчас двигать обратно! — сказала мрачно Лена. — Ибо на Южный фронт прибыл аж целый член Высшего Военного Совета. И какого-то хрена его понесло в Карс! Представляете?! На вертолете. Наверно, поверил, что наши технологии невидимости — самые невидимые в мире! Не, ну каков идиот?! Ну, его и сбили над бесполетной зоной. Типа вслепую, случайно. И тут же извинились. Вертолетчики, правда, молодцы, приземлились на спас-режиме, и даже почти никого не покалечили. Недалеко, километрах в пятидесяти от нас. Правда, и в тех же пятидесяти километрах от трассы. И сейчас они тащат этого мудака по горам к перевалу, ему там ножку, что ли, прищемило. А вместе с ним тащится вся шобла сопровождения, десяток рыл высокопоставленных офицеров при парадной форме! А за ними, надо полагать, выдвигаются егеря, кто ж такой жирный кус из зубов упустит… Да и хрен бы с ними со всеми, но там еще встрял один очень серьезный спец. Очень серьезный. Ведущий специалист по «хамелеонам». Если кто не понял, это благодаря ему мы все неоднократно оставались живыми. И вот у нас приказ Москвы, ребятки: вытащить всю эту шоблу за перевал. Не получится всех — хотя бы члена Военсовета и спеца. Не получится обоих — хотя бы спеца. Живым. Именно в такой последовательности. И без него нам лучше не возвращаться. В прямом смысле, так и предупредили. И теперь самое смешное: ты, подруга, его хорошо знаешь.