Дорога войны

Блиндеры пришлось оставить перед тоннелем. Дальше начиналась зона особого контроля по условиям перемирия. Дождались темноты и тремя группами прошли перевал поверху, потом броском преодолели неширокую альпийскую зону. Тут оставалось надеяться только на модернизированные в очередной раз «хамелеоны», ну и еще на рассредоточенность. Вроде обошлось, и сверху не прилетела ракета с ласковым предупреждением «а вот щас сожгу!».

Но проблемы все равно появились. Как только добрались до ближайшего ельника, впереди тихо хлопнули два выстрела. Зита мгновенно опознала негромкий, но убедительный голос малошумного пистолета разведчика. То есть стреляли свои, и это было непонятно. Зато Лена, идущая с ней в одной пятерке, что-то сообразила, потому что грязно выругалась и рванула на разборки.

Он так и стоял с пистолетом в левой руке и смотрел на дело рук своих. Штурмовик из Тройки, новенький, тот самый из неполной пятерки новоприбывших. Два трупа валялись у его ног. Еще один потенциальный труп вжимался в ствол и жалобно бормотал:

— Пожалуйста, не надо, я прошу, не надо…

Из темноты выныривали спартаковцы, смотрели на произошедшее… и молчали. Всем все было понятно. Два «авторитета» из Тройки выпросили свою порцию свинца, третий сломался и осознал, и все это в боевом рейде. Картина Репина.

Объявился Кунгурцев, быстро оценил ситуацию и беззвучно шевельнул губами. Зита мысленно с ним согласилась.

— Пистолет в крепление верни, — буркнул штурмовику в результате недолгих размышлений Кунгурцев. — Переходишь пока что в группу управления радистом, от комвзвода-два ни на шаг. Брюхан, убери следы. А ты, тряс-сущийся, со мной в головное охранение, поговорим за жизнь. И за смерть. Решение по факту — на совете командиров по возвращении из рейда. Отряду — продолжать движение до точки ночевки.

Зита мысленно одобрила решение. Сама бы она поступила иначе, но то она, а Кунгурцев просто отложил разборки на потом. А «потом» на войне — такое непредсказуемое… и вообще неизвестно, будет ли оно и для кого.

Лена шагала рядом и злобно сопела. Понятно, переживала неудачу. Глава службы собственной безопасности — и не предотвратила стрельбу. Не оценила скоротечность конфликта, думала, у нее еще есть время.

— Зита, я не могу замолчать ЧП! — наконец сказала она. — Два трупа — это слишком!

— В смысле? — не поняла Зита. — Первые потери, только и всего. Или ты считаешь иначе?

— Мне голову оторвут, если промолчу! — прошипела Лена. — Я же ваш куратор! У меня ежесуточные отчеты!

Зита подумала. И еще подумала. Так. Подруга Лена не хочет прикрывать «Спартак». Или не может. Судя по тону — не может. Точно знает, что обман откроется, и тогда ее карьере конец. Из чего следовало — из «Спартака» течет информация. И Лена об этом знает, не знает только, кто именно сливает. Так…

Сначала накатила дикая злоба. Удавить предателя! Но ходьба по ночному лесу — дело такое, требующее внимания, следовательно, очень успокаивающее. Так что она успокоилась и решила — не предательство. Не может такого быть. В спартаковцах она уверена на все сто. И проверены неоднократно в деле, и… уверена, и всё тут. Это ее ребята, они не могут предать!

Предать не могут, а вот своим… если подошел кто-то авторитетный, вызывающий уважение, и сказал про интересы страны, про… да много чего можно навешать фанатично настроенному штурмовику про родину, про высшие цели, про разведку и контрразведку! Нет, такой штурмовик все равно не предаст — но внутреннюю жизнь «Спартака» авторитетному, уважаемому человеку, например, начальнику политотдела фронта или там представителю Главного разведуправления освещать будет. Особенно если не до конца уверен в чистоте помыслов командира «Спартака». То есть — ее, Зиты, помыслов. Потому что контакт не вчера образовался, если уж Лена о нем в курсе.

Зита грустно усмехнулась и принялась перебирать в памяти личные дела спартаковцев. Ну и кто тут любит родину больше, чем спартаковское братство и ее лично? Вообще-то все, но любовь любви рознь, встречаются и фанатичные ее подвиды… А если наложить на недоверие к Зите — очень интересно получится, почти что триангуляция…

В результате размышлений нарисовалась парочка неожиданных персон. Она не поверила результату, произвела отсев заново и снова вышла на те же лица. Подумала — и решительно отбросила одно. М-да…

Рука непроизвольно проверила, легко ли выходит из ножен финка.

— Остановимся на ночевку — берешь снайперку и страхуешь, — тихо приказала она подруге.

— Кого убивать? — деловито поинтересовалась Лена.

— А с кем разговаривать буду. Дернется — стреляй.

— Весело живете, даже завидно…

На ночевку отряд рассредоточился по лесу, зазвучали негромкие голоса, командиры прошагали на ночное совещание. Ее не позвали, нечего делать там старшему санинструктору отдельной диверсионной роты, но и не прогнали, так что она тихонько присела неподалеку. Дождалась окончания, проследила, как командиры подразделений уходят. Потом негромко сказала:

— Брюханов…