Дорога войны

Высоченные двери парадного входа, выложенные серебряными пирамидками, стояли открытыми, приглашая в просторный вестибул. Префект переступил порог дворца и зашагал между двумя рядами преторианцев. Неподвижные, блистающие драгоценными металлами поножей, панцирей и шлемов, гвардейцы императора и сами походили на статуи.

У дверей Регии – Тронного зала – Турбон остановился. Тут же из-за колонн вышел магистр дворцовой службы в белоснежной тоге с широкой пурпурной полосой, величавый и преисполненный достоинства.

– Префект Марций Турбон? – спросил он вполголоса.

– Как видишь, – сухо ответил Марций. – Доложи величайшему, что я прибыл и жду его приказаний.

Магистр молча развернулся и скрылся за колоннами. А префект остался скучать в ожидании вызова, слушать далекие гулкие шаги и разглядывать створки гигантских дверей. Полированное дерево, из которого их сделали еще при Веспасиане, совершенно не было видно под инкрустациями из слоновой и черепаховой кости, лазурита и малахита, золотых и серебряных накладок. Не дверь, а ювелирное украшение. А как же иначе? Ведь эти створки открывались в тронный зал, где северные варвары или чужеземцы с Востока могли лицезреть самого принцепса, первого доминуса[50] Великого Рима!

Префект задумался. Адриан никогда не звал его по пустякам. В последний раз Марций докладывал об успешной ликвидации «врага государства и народа римского» Каара по прозвищу Зухос, виновника многих бед и несчастий, едва не завладевшего Египтом. Это было на прошлой неделе. Что его ждет сегодня? Марций усмехнулся. Пока что судьба вела его в гору, все выше и выше поднимая над низинами обычной жизни. А всё – благодаря близкому знакомству с Адрианом. Мог ли Квинт Марций Турбон из города Эпидавр, незнатный уроженец Далмации, надеяться на то возвышение, которого достиг ныне? С будущим принцепсом он впервые встретился четырнадцать… нет, пятнадцать лет назад. Тогда Марций был примипилом во Втором Вспомогательном легионе, стоявшем в Аквинке. Публий Элий Адриан служил вместе с ним – трибуном-латиклавием.

За три года до своей смерти Траян назначил Турбона командующим Мизенским флотом, а через год направил в Кирену, где восставшие иудеи зверски убили двести тысяч жителей. Марций привел в Кирену флот и Седьмой Клавдиев легион и расправился с бунтовщиками не менее жестоко, а их вождя, Андрея Луку, распял. Траян оценил верного далматинца и сделал его прокуратором Мавритании Цезарейской. Должность была хлопотная, но занимал он ее недолго. Траян умер, новым принцепсом стал Адриан. И сразу же вспомнил о Марции. Адриан – человек недоверчивый, но, уж если ты доказал свою полезность и преданность, он тебя не забудет и не обойдет милостью. Правда, и дело поручит опасное и трудное до предела. Так и случилось. Адриан удостоил Марция повязок префекта Египта – для пущего величия – и бросил в Мезию и Дакию усмирять сарматов с роксоланами. Едва осела пыль над степью, едва кровь впиталась в землю, как Марция вызывают в Рим и поручают его заботам преторию. И что теперь? Он достиг вершин и наибольших почестей для человека всаднического сословия. Неужто Адриан продвигает своего человека еще выше? Посмотрим.

Неожиданно двери Регии плавно отворились – и давешний магистр, отвесив легкий поклон, сказал:

– Величайший ждет тебя. Следуй за мной.

Марций повернулся и зашагал через тронный зал. Турбон двинулся следом.

Регия всегда его потрясала. Ее покрывал полуцилиндрический свод, расписанный фресками. Пролеты в двадцать шагов возносились на высоту в девяносто локтей! Колонны розового мрамора, восходя кверху, заметно для глаз утончались и распускались арками, растворяясь в свете, бьющем из круглых окон. Вечером, после заката, когда тронный зал окутывался мраком, капители колонн сияли в рубиновом свете заходящего солнца.

Регия была пуста и погружена в тишину. Одинокий луч отсвечивал пурпуром, падая на императорский трон в абсиде. Марций оглянулся. С северо-запада к тронному залу примыкала базилика,[51] в которой принцепс вершил суд, с юго-востока пристроилась претория. Магистр провел префекта залом Нимф, большой круглой комнатой с бассейном, – из воды выступали статуи Нерея с нереидами, они поднимали раковины, из коих били фонтаны. Потом они миновали покои Дианы, обсаженные вдоль стен тисовыми деревцами с подрезанными верхушками. В этом «лесу» и охотилась беломраморная богиня – с лунным серпом в волосах и луком за плечами.

Из Зала девяти муз магистр и Марций шагнули в обширный перистиль, обрамленный двойным рядом колонн, пересекли его по дорожке меж миртовых кустов, статуй и фонтанов и вышли к триклинию.

Здесь придворный остановился и открыл двери для Турбона. Кивнув ему, префект вошел в императорскую трапезную.