Дорога войны

– Не надо, – проворчал Змей, – сейчас все съездим. Рубрий! – кликнул он помощника. – Тиций! Умойте, что ли, Бласия и усадите на коня. Не сможет держаться – привяжите к седлу.

Тиций Аристон и Рубрий Эвпорион разом кивнули и отправились исполнять поручение.

Вскоре показалась вся троица, на конях. Бласий ехал посередке, качаясь и держась за луку седла обеими руками. На лице его набухали синяки и багровели ссадины. Вид избитого Созомена наполнил сердце Гая злой радостью.

Луций Эльвий покосился на него, но ничего не сказал.

– Гай! – послышался взволнованный голос.

Легат обернулся и удивленно задрал разбитую бровь – засохшая корочка тут же лопнула, набухая кровяной «ягодкой».

Во двор вбежал Публий Апулей Юст, лицо его выглядело бледным и напряженным.

– Ты здесь, – выдохнул эксептор. – Есть дело! – посмотрев на избитого Бласия, уныло мотавшего головой, добавил: – Только для вас двоих!

Луций тоже глянул на Созомена и кивнул.

– Отойдем, – сказал он.

Все трое вышли за ворота на пустынную улицу, проходившую параллельно крепостной стене.

– Что случилось? – спросил Гай.

– Мы прямо сейчас можем поехать к язигам и выменять Сирма!

– Здорово! – обрадовался Гай.

Змей с подозрением посмотрел сначала на легата, потом на эксептора.

– У меня такое впечатление, – проговорил он, – что вы без меня обо всем договорились.

– Еще нет, – криво усмехнулся Публий. – Я обещал легату поспрашивать насчет Сирма, а теперь я предлагаю вам обоим отправиться со мной за Тизию, к язигам. Обменяем Сирма, и он отведет нас к золоту!

– И поделим на троих? – понятливо ухмыльнулся Луций.

– Именно!

Оживившийся Гай задумался:

– Ты сказал – обменяем, а на что?

– Ни на что, – нервничая, ответил Публий, – а на кого. На Марция Турбона!

Гай охнул, а гладиатор с большим интересом посмотрел на эксептора-консулара.

– Ты предлагаешь похитить римского гражданина? – слабым голосом осведомился легат. – Да еще самого наместника?

– Он уже связан! – зашипел Публий, едва сдерживаясь. – Я все сделал за вас, остается только погрузить презида в телегу и отвезти к Сусагу! Язиги будут рады отдать нам Сирма, ведь за Марция они получат большой выкуп!

– Так его не убьют? – взбодрился Гай. Публий посмотрел на него как на придурка.

– Ладно, хватит болтать! – решительно сказал Луций. – Берем груз и едем! Что тебе этот всадник, Гай? И вообще, засунь свои принципы… знаешь куда? Нас ждет золото, много золота! А ты тут мнешься, разводишь церемонии!

– Да я ж не против… – растерялся легат. – Просто.

– У меня есть сарматские маски, – укрепил его волю Публий, – никто под ними не увидит ваших лиц.

– И мы сможем вернуться в Рим?

– После того как съездим с президом к язигам, – отчеканил Публий, – и с Сирмом – за золотом!

3

Очнулся наместник от холода. Голову невозможно было повернуть – от опухшего места на затылке волнами расходились тошнота и слабость. Марций шевельнул руками, пробуя дотянуться до ушиба, и почувствовал крепкий узел, стягивающий запястья. Заодно он понял, что переодет, – туника была его, а вот сверху давила тяжелая меховая куртка, в каких ходили даки. Наместник подвигал ногами – и ощутил касание меховых штанов.

Вокруг стояли потемки. Вечер уже? Заскрипела отворяемая дверь, впуская поток света с улицы, и презид сориентировался во времени. Темная фигура на фоне открытой двери была неузнаваема. На голове вроде колпак. Дак, что ли?

– Телега где? – послышался нервный голос Публия.

– Луций подогнал уже, – ответил человек в колпаке. Выговор у него был чистый. Нет, это не дак.

– Грузим!

– Гай! – донеслось с улицы. – Где тебя носит?

– Без имен, дурак! Здесь я. Сюда давай, будем выносить.

Публий Апулей Юст подошел к президу и склонился над ним.

– Как самочувствие? – хихикнул он.

– Гораздо лучше, чем будет у тебя, – шевельнул Марций непослушными губами, – когда твою продажную шкуру станут приколачивать к кресту!

– Очень страшно! А ты прытким оказался, презид. Едва поспел за тобой. Думал, всё уже, бежать придется! Эй!

Коренастый человек в маске подошел к Публию.

– Держи, – Публий передал коренастому длинное оперенное древко, обмотанное зеленой лентой, – покажешь это язигам из охранных сотен, и они проведут прямо к Сусагу.

– Ну вот сам и покажешь!

– Дорога длинная, всякое может случиться.

– Слушай, Публий, – перебил его презид, – а зачем тебе вся эта возня?

– Да жалко тебя убивать просто. За твой труп я и асса не выручу, а вот за тебя живого можно дорого просить!

– Сволочь ненасытная.

Публий резко склонился к нему, шипя и брызгая слюной:

– Чтоб ты понимал! Ты, цепной пес Адриана! Служишь своему хозяину? Ну и продолжай в том же духе! А я никогда не был на твоей стороне, Марций, я всегда занимал одну и ту же сторону – мою собственную! Тащите его!

Двое в масках подхватили наместника и выволокли его во двор. Пыхтя, погрузили в телегу, где уже лежал Марк Ульпий Дазий. Вся грудь ветерана была в крови, а голубые глаза удивленно смотрели вверх, на кожаный тент фургона. Презида уложили рядом с Дазием, накинули сверху тяжелую медвежью шкуру. Сбоку хлопнулся целый ворох пятнистых коровьих кож.