Дорога ввысь. Новые сокровища старых страниц. №4

Для предводителя маленькой процессии вид этой глыбы был не новостью. Мэкес Йозеф, как его знали во всей округе, хорошо ориентировался здесь. Довольно часто проходил он мимо этого места, когда шел торговать старьем, а злые языки утверждали, что он прошел эту местность вдоль и поперек не однажды, чтобы вопреки исключительному праву на охоту в этих местах барона фон Плеттенберга выследить косуль.

По его знаку сделали остановку недалеко от Холь-штейна, чтобы переночевать здесь между мощной каменной глыбой и надежным, густым кустарником. Мэкес Йозеф, собственно говоря, предпочел бы для ночлега расположенный внизу в долине под густыми деревьями постоялый двор „Хукельсхайль", но там жил лесничий барона Хуберт, с которым он был в состоянии войны из-за своего якобы браконьерства.

Осла освободили от поклажи и накормили сеном из полупустого мешка. Женщина уже опустилась на одну из каменных глыб, сняла ребенка из-за спины и приложила его к груди. Она не замечала ничего, что происходило вокруг нее. Она не смотрела в сторону мужа и совершенно не замечала Мэкеса Йозефа. Последний разгреб листву, собрал в кучу хворост и сухостой и разжег костер, чтобы сварить суп и испечь картофель. Женщина даже не шевелилась. Она тихо сидела на своем камне и пристально смотрела на ребенка, лежавшего на ее груди. Она задерживала свое дыхание при каждом движении младенца, при малейшем звуке. Затем она настороженно прислушалась к тяжелому хриплому дыханию своего ребенка; она догадывалась, что его жизнь была близка к угасанию. А ее измученное тело не могло задержать этого.

Каким удивительно красивым стало небо! Солнце уже почти зашло, и тихая вечерняя заря озарила лес и поле. Птицы пели свою последнюю песню. Не было ни малейшего дуновения ветерка, и дым от костра у противоположного склона густым столбом поднимался вверх. Казалось, что юная природа обновленной и свежей вышла из-под рук Творца.

Вдали в долине виднелись соломенные крыши небольшого селения, окруженного уже вспаханными полями, простиравшимися до самой окраины леса, а дальше вниз по долине бежал ручей, чтобы, соединившись с Нуттлике в Ойстере, впасть в реку Эльзе у города Плеттенберг и немного позднее вместе с нею быть подхваченным Ленне.

Потрескивание ярко пылающего костра смешивалось с кипением висевшего над ним котелка с водой и распространяло благодатное тепло, а вместе с ним чувство умиротворенности.

Франц, более молодой из мужчин, сидел рядом с женой, угрюмый, обращенный в себя, и перемещал языком жевательный табак из одной щеки в другую, то и дело делая глоток из бутылки шнапса. Он возмутился, когда ребенок еще раз громко вскрикнул.

- Целый день эти крики! - рассердился он. - Это невозможно больше выносить!

- Да, - тихо сказала женщина, - да, я знаю, что ты охотно бы избавился от нас. Но это недолго будет продолжаться с нами обоими...

Она снова посмотрела на ребенка, прислушиваясь к его тяжелому дыханию. Но затем все неожиданно закончилось, маленькое тельце неподвижно застыло на ее руках.

Женщина пристально посмотрела на своего мужа.

- Ты его убийца! Ты умертвил его голодом, себе купил шнапс, а меня довел до нищеты. Бог это знает. Он знает о твоей вине, о твоей неискупимой вине. Он тебя накажет, я клянусь тебе в этом... Я проклинаю тебя, ты должен...

Франц ее больше совсем не слушал. Он встал и направился к Мэкесу Йозефу, который занимался тем, что выгребал печеный картофель из горящего пепла. Франц съел несколько картофелин, сделал еще один большой глоток и улегся у костра на мягкий мох, чтобы проспаться от хмеля. Плотно подкрепившись картофелем и запив из бутылки Франца, Мэкес Йозеф тоже свалился на землю и вскоре начал храпеть.

Франц проснулся очень рано. Он в общем-то толком и не спал. Беспокойно поглядел он на свою жену. Та все еще сидела согнувшись на своем камне, держа ребенка на руках. По-видимому, несмотря на горе, случившееся вечером, она все же крепко заснула от чрезмерной усталости. Франц тихо подошел к пепелищу, отыскал еще несколько картофелин и взялся за свою бутылку. После того, как он подкрепился, он разбудил Мэкеса Йозефа и перешептался с ним. Тихо собрав все свои немногочисленные пожитки и навьючив коробы на осла, они исчезли в зарослях кустарника. Пятью минутами позже внизу в долине они вступили на дорогу, ведущую в Плеттенберг.