Дорога ввысь. Новые сокровища старых страниц. №6

Несмотря на то, что ей было уже шестнадцать лет, отец и тетушка считали Нонни совсем еще ребенком. И Франсу никогда еще не приходило в голову, что кто-то мог легко посчитать ее более взрослой, чем она была на самом деле. Как шла ей эта пестрая шапочка, такая красивая на ее волнистых смоляных кудрях! Как блестели ее глаза под длинными, темными ресницами! А как разрумянились на свежем зимнем воздухе ее смуглые щечки! „Пышный южный цветок в чужом окружении," - невольно подумалось Франсу. Бабочки очень быстро улетают, и очень скоро Франс может оказаться ни с чем...

Толчок в руку вывел его из размышлений.

- Франс, надеюсь, ты погружен не в твои скучные дела или математические уравнения? - смеясь, журила его Нонни. - Посмотри же вперед! Прекрасный лед и столько парней и девушек!

Каток и в самом деле был чудесный, только и кататься. И вот они надели свои коньки и принялись весело резвиться на гладком, как зеркало, льду.

- Так здорово, как сегодня, не было за всю зиму! -восхищенно воскликнула Нонни.

- Да, сегодня великолепно! - радостно улыбнулся ей Франс. - Вон, посмотри туда, твои знакомые!..

В следующее мгновение они уже были окружены целой ватагой молодежи, весело их приветствовавшей. Арнольд Летукер ловко подъехал к ним и улыбнулся Нонни:

- Вы всегда держитесь в стороне, фрейлейн ван Бинген, а ведь чем больше общество молодых людей, тем больше у них разных забав, вы так не думаете?

Нонни посмотрела на Франса вопросительно и немного озадаченно. Она знала, что отец был против того, чтобы она общалась с людьми, которых едва знала. Но ей не хотелось быть невежливой по отношению к этому юноше.

- Поверьте мне, - настаивал Летукер, заметив ее смущение, - я не хотел бы быть навязчивым; но почему только один господин Ведер наслаждается вашим обществом?..

Нонни не знал-а, что на это ответить. Зато Арнольд Летукер расценил ее молчание как согласие, взял ее за руку, и вот она уже была в середине стайки молодых людей, которые со смехом и шутками подхватили ее. Франс изумленно посмотрел им вслед, потом собрался с духом и последовал за ними. А что ему еще оставалось делать? Он немного рассердился на себя за то, что не дал отпора этому Летукеру, этому ловкачу, а с другой стороны, не хотел портить Нонни игру. К тому же самоуверенность Летукера совсем сбила его с толку.

Полдень пролетел незаметно. Юноши и девушки превосходно повеселились, только Франс чувствовал себя в этом обществе не совсем уютно. Уже смеркалось, когда Нонни смогла перекинуться парой слов с Франсом наедине.

- Как ты думаешь, Франс, - спросила она как бы между прочим, - это очень плохо, если сегодня мы вернемся домой попозже, конечно, ненамного, только на часочек? Арнольд Летукер сказал, что сейчас каток должны осветить, и как, наверное, чудесно будет тогда кататься на коньках! Тетушка очень будет волноваться?

Едва он успел ответить, как новые знакомые снова увели ее в середину катка. И тут вся вереница подкатила к деревянной палатке, в которую Летукер приглашал всех на стакан горячего пунша.

- Потом еще лучше будет кататься, - заявил он.

Теперь Франс не мог больше молчать.

- Возможно, вы и правы, господин Летукер, и мне очень жаль, что я мешаю вашей забаве, но фрейлейн ван Бинген и я не сможем воспользоваться вашей щедростью, нам уже пора возвращаться домой.

Эти слова были сказаны спокойным, но твердым тоном, и Арнольд Летукер понял, что Франс Ведер не позволит просто так сбить себя с толку. Но он не сдался:

- Терпение, терпение, господин Ведер, фрейлейн ван Бинген уже не ребенок, но если ей надоело кататься на коньках, это существенно меняет дело!

Франс снова взглянул на Нонни, и она нетерпеливо попросила:

- Неужели дома так уж обеспокоятся, если мы придем чуток позднее? Сегодня вечером так чудесно, и здесь столько молодежи...

Но Франс стоял на своем.

- Мне жаль, Нон, но твой отец настойчиво просил меня, чтобы я позаботился о том, чтобы мы вернулись домой вовремя.

Делать было нечего, и, несмотря на протесты молодых людей, Нонни должна была попрощаться с ними. Какой веселой и жизнерадостной была она по дороге сюда, и какой тихой и задумчивой возвращалась она домой! Молчал и Франс, ушедший в себя. Ах, вот так все время в его жизни: один против всех и все против одного!